Впрочем, никакой опасности пловец не сулил. Скорее, наоборот: в его запахе Родя прочитал печаль и слабость. Но говорить об этом спутникам он не стал.
Через минуту на берег вышел мокрый и от этого казавшийся совсем жалким щенок. В зубах у него белел крошечный узелок.
Родя подошел поближе и отпрянул: в свете вновь появившейся луны перед ним стоял ирландец и явно его ровесник. Только был он помельче да и шерсти на нем было поменьше.
— Здравствуй! — первым потянулся обнюхаться Родя. Но незнакомец не дал ему это сделать и понюхал первым сам, соблюдая неписаное собачье правило: сильнейший обнюхивает последним. — Что ты делаешь здесь в такое время?
Щенок тяжело вздохнул, положил узелок на сухое место и сел, дрожа от сырости.
— Ты болен? — подскочила Ежевика.
Алекс молча провел широким языком по худенькой спине, согревая и успокаивая несчастного.
— Не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого. Ты же видишь, я сам ирландец! — Щенок боязливо покосился на громадного бульмастифа. — А это Алекс, несмотря на угрожающий вид, добрейшая на свете душа. Сейчас мы тебя живо согреем!
Все трое легли кругом, обложив мокрого путешественника, и скоро шерсть его высохла и заблестела. Еще бы! Ведь нормальная температура собак почти тридцать девять градусов!
И согревшийся щенок поведал им свою грустную историю.
— Меня зовут Фаустус цур Хольтервальд. Я потомок древнего, хотя и обедневшего немецкого рода. Документы наши давно потеряны, и все, что у меня осталось — это только родословная моей бабушки. — Фаустус кивнул на белевший узелок.
— У тебя нет родословной?!
— У тебя нет генеалогического древа?
— У тебя нет свидетельства, что ты охотничий пес? — хором воскликнули все трое.
— Нет, — совсем понурился Фаустус, и из-под рыжих ресниц скатилась в прибрежный песок мутная слезинка.
Какое-то время все подавленно молчали. Каждый понимал, что можно оказаться выброшенным на улицу, попасть в плен, голодать и быть нищим, но если у тебя есть родословная, то в Хундарике ты всегда можешь добиться правды.
— И что же ты собираешься делать? — осторожно спросил Родя.
— Я иду на выставку. Это мой последний шанс. Они должны увидеть меня и понять, что я единственный наследник великих Хольтервальдов.
Глава семнадцатая
Все пути ведут на выставку
— Мы идем с тобой! — немедленно заявил Родя.
— А как же поляна?.. — начала было Ёжка, но Алекс тут же одернул ее.
— Живая собака важнее мертвого запаха.
— Мы все подтвердим, что ты прекрасный пес, — бодро продолжал Родя. — Ну-ка, встань и пройдись! — Фаустус послушно встал и сделал несколько шагов. — Вы видите, видите! — обрадовался Родя. — Отличная глубокая грудь, широкий лоб, нос с горбинкой, правильные коленки! То есть я хотел сказать — углы, — тут же поправился он, вспомнив, как называют собачьи коленки знатоки. — А какая линия спины! Каждый поймет, что перед ним потомок великих собак! Эх, еще бы тебе быть потемнее!
