Пархомов усмехнулся, словно бы говоря «как есть», предложил ей сигареты, но Тоня покачала головой и, так прикинув, что он точно против не будет, вытянула из сумочки свои, с ментоловым ароматом.
— Не понравились мои? — посмотрев на марку ее сигарет, поинтересовался Дамир, поднес Тоне зажигалку, прикурил сам после.
— Понравились, но очень уж крепкие для меня, не на каждый день, так точно, — усмехнулась Тоня, а сама пыталась понять, что он имел в виду, про «птицу» говоря, и как ей на его манеру вести разговор в стиле ледокола реагировать.
— Понял, — хмыкнул Дамир, сделав глоток своего кофе. — Так вот, ты, будто птица, Тоня. Пуганая, стрелянная, опытная. Знаешь, что умеешь и на что способна, но в любую секунду готова вспорхнуть и улететь, едва и намек на какую-то опасность для себя увидишь, — без напоминаний вернулся к теме Дамир. — И мне интересно, чем я тебя испугал? Прям вот дернуло меня, не могу тебя разгадать. Зацепила, — ухмыльнулся Пархомов. — Я такой страшный?
Именно в этот момент принесли их заказ, и пока официант расставлял тарелки, она пыталась лихорадочно собраться с мыслями.
— Не бойся, Тоня, знаю, что не Аполлон, и ценю правду, — в кривой улыбке Дамира холода добавилось, будто вентиль кто-то провернул, стоило им снова вдвоем оказаться. Хотя весь его вид показывал, что ему по фигу на чужое мнение о своей внешности.
А она отпила еще кофе, не отводя глаза от него, неторопливо отставила чашку. Осмотрела с ног до головы. Лицо какое-то грубое, словно начерно из камня вытесано, а отшлифовать забыли. Крупный нос, скулы широкие, подбородок массивный. Кожа, и так грубая, плотная, и видно, что побрился утром, а темная щетина уже пробивается так, что синевой отливает.
Высокий, крепко сбитый, хоть и не сказать, что широкий, будто из узлов состоящий, казалось, жилистый под дорогим итальянским костюмом серо-синего оттенка, явно под глаза подбиралось. Рубашка стального оттенка. Весь образ всю эту жесткость подчеркивает. Стрижка короткая, но и не ежик, есть куда зарыться пальцами, если… Так, не в ту степь. Степь… точно! Он ей высоковольтные столбы напоминал, что иногда на полях или в степи ее родного региона над всем громадой возвышались. Неподвластные ни ветру, ни стихии с дождями, да и одному человеку нечего противопоставить такой непоколебимой мощи. И на йоту не сдвинуть… Смотрит прямо и властно, без вызова. Такие, как он, уже доказали все и всем, и теперь миру предоставляют возможность что-то им доказывать. Страшный, спрашивает?..
