— Зачем мне помогать? — хмыкнула, отчаянно стараясь придать себе невозмутимость и вроде пытаясь понять, откуда он знает?
— Мирослава… Ее информаторы в полиции скинули новость, — только когда он тихо ответил, поняла, что всю фразу вслух выдохнула, а не подумала, как считала.
Мирослава Ульяненко.
Известная журналистка, специализирующаяся на политических расследованиях. Она немало нервы ее отцу потрепала. И тот ее… не любил. Настолько, что дал заказ на убийство, а киллер пошел на сделку со службой безопасности, испугавшись влияния того, кто успел стать мужем Ульяненко… Ах, нет, уже Гончаренко. Ее муж — брат Николая.
И про спецоперацию СБУ неделю рассказывали на каждом канале, Леся и сейчас об этом помнила.
Так для чего Николаю помогать ей, Авраменко/Мартыновой, неважно?
— Леся, как тебе помочь, чем? — в мужском голосе появились нотки напора. Будто он понял ее сомнения, и пытался даже намек на те подавить.
И так остро вдруг захотелось вновь в его руках оказаться! Хоть бы так, как вчера. Спрятаться в его теплых объятиях, уткнуться лицом в рубашку, ощущая себя окруженной со всех сторон силой и поддержкой этого мужчины, как довелось однажды!
Предательское желание, глупое… Но насколько же сильно ее проняло! Задохнулась от того, что жизненной потребностью в эту секунду показалось!
Вот только…
— А зачем тебе помогать мне? — видимо, была настолько выбита из колеи, что вообще не таилась. Просто спросила то, что в голове крутилось. — Разве у тебя есть повод обо мне беспокоиться после всего, что мой отец вам устроил? Мы теперь оба знаем, кто есть кто, так ведь, Николай… — попыталась хоть каплю ехидства выдавить из себя.
— Ты — моя, вот, что я точно знаю и что значение имеет, Леся… И колючки свои не доставай, не надо, мой ежик. Я тебя точно с твоим отцом не ассоциирую. И помню все, что ты тогда, при первой встрече говорила. Дословно, Олеся… — ее имя так звучало этим его тембром и голосом произнесенное, что почему-то расплакаться захотелось!
Слишком чувствительная сейчас? В этом дело? Или в том, что этот мужчина все ее рамки и границы поломать пытался? И что с ней не так?
Ведь все равно не могла она просто взять и поверить… И заботу вот так принять… не в силах была. Точно что колючками обросла, прав Николай. Но, а как бы иначе выжила?
Вот и сейчас… не могла довериться.
— С чего ты решил, что я — твоя, Николай? Не поверю, что первой и единственной твоей женщиной была. Уж очень ты умелый, — попыталась смешок выдавить, а оно никак, горло спазмом сдавлено. — И что, каждую
