Тот же вопрос, что следователь задавал, терзал и разум Леси: почему именно сейчас?! Но ответить и ей было некому.
А еще нарастала глухая, мучительная боль внутри. Она любила маму. Как бы там ни было, насколько бы иногда не злилась на ее слабость, на выбор убежать от реальной жизни, на то, что во многом на плечи дочери ответственность переложила… Леся ее любила. Чем часто пользовался отец, держа дочь на коротком поводке своей воли.
И в этот момент ей до придушенного воя был нужен перерыв, некий островок спокойствия и поддержки, понимания… Потому что у самой Леси силы вдруг кончились. Но во всем этом огромном доме, наполненном сейчас десятками людей, девушке не на кого было ни рассчитывать, ни опереться. А она задыхалась в знакомых с детства комнатах!
Буквально выскочила в сад, когда закончила отвечать на вопросы, на которые не знала ответов. Забралась едва ли не в самый дальний закуток, где нередко пряталась в детстве и… И просто сидела, слыша лишь шум в ушах и странные наплывающие «приливы» в голове. Кое-как пыталась дыхание наладить, вернуть хоть часть контроля над собой, разобраться в реальности, столь стремительно изменившейся для нее… И даже не сразу поняла, что в сумочке телефон звонит.
А когда достала, впервые отчего-то сумела сделать глубокий вздох. Номер не имел имени. Но она его наизусть знала, хоть ни разу по тому не звонила. Однако великолепно запомнила, вглядываясь в небольшой прямоугольник картонной визитки Николая Гончаренко.
— Да? — она сама не узнала этот хриплый и надломленный шепот. Свой…
И почему впервые ответила на звонок Николая, хотя успешно игнорировала его звонки две недели, — не знала тоже. Но ведь и в черный список не внесла. Просто наблюдала за тем, как он звонит на этот номер, о котором и не знал больше никто, кроме него и онлайн банка, счет в котором Леся и оформляла на специально купленную для этого отдельную сим-карту.
— Девочка моя… — он тоже был удивлен, кажется. Однако быстро взял себя в руки.
А еще… он знал. Леся понятия не имела, каким образом, но мгновенно осознала, что Николай Гончаренко был в курсе о том, что случилось в ее семье… которая его врагами несколько лет являлась. Наверное, не стоило об этом забывать. Но сейчас ни о чем помнить не выходило.
— Как тебе помочь, Леся? — голос Гончаренко вдруг тоже стал ниже и глуше, будто он, услышав ее хрип, испытал настоящую тревогу.
Тяжело было говорить. Она же его не знала, чтобы понимать настолько, даже глаз не видя. А все равно… странные догадки в голову лезли.
