Конечно, он читал только отрывки. В университетской библиотеке не было настоящего Мускати. Мне придется пригласить Доминика в гости, чтобы я могла ему все показать. Может быть, я отдам книгу в университет, когда закончу с ней.
Было трудно заставить себя сосредоточиться на выборе поворотов в лабиринте улиц, а не мечтать о рунических алфавитах, геометрических диаграммах и свернутой проволоке. По крайней мере, я двигалась в правильном направлении. Еще один мост, и я окажусь на вежливой, патрицианской территории, в целости и сохранности; и никакая лекция моей матери не сможет изменить того факта, что я выполнила свое поручение без происшествий.
Но группа напряженных фигур стояла на крошечной площади перед мостом, застыв в противостоянии, каждая линия их тел обещала друг другу насилие.
Как и многое другое в Раверре, это стало сложным.
Трое широкоплечих мужчин образовали угрожающую дугу вокруг тощей молодой женщины с распущенными темными кудрями. Девушка стояла непреклонно, словно палка, воткнутая в грязь. Я замедлила шаг и остановилась, крепко прижимая сумку к боку, острие Мускати впилось мне в ребра.
“Последний шанс. — Дородный мужчина в рубашке с короткими рукавами приблизился к девушке, держа кулаки наготове, как пушечные ядра. — Иди спокойно к своему хозяину, а то мы переломаем тебе ноги и потащим к нему в мешке.”
“Я сама себе хозяин, — возразила девушка, ее голос был резок, как багор. “И ты можешь сказать Ортису, чтобы он взял свой контракт и засунул его себе в задницу.”
Они еще не заметили меня. Я могла бы добраться до следующего моста и благополучно доставить книгу домой. Я отступила на шаг, оглядываясь в поисках кого-нибудь, кто мог бы положить этому конец: вахтенного офицера, солдата, кого угодно, только не меня.
Там никого не было. Улица была пустынна. Все остальные знали в Сале достаточно, чтобы держаться подальше.
— Будь по-твоему, — прорычал мужчина. Негодяи приблизились к своей жертве.
Это была именно та ситуация, в которую юная леди из богатого и благородного дома Корнаро не должна была вмешиваться, и в которую должен был вмешаться человек, обладающий хоть какой-то моральной стойкостью.
Может быть, мне удастся напугать их, как бродячих собак. “Вы там! Стоп!”
Они повернулись ко мне, их взгляды были холодными и пустыми. В горле у меня пересохло.
“Это не твое дело, — предупредил один из них в потертом кожаном камзоле. В уголке его рта появился шрам. Я сомневалась, что это произошло из-за несчастного случая на кухне.
