Лавинг скривился и сдвинул шляпу со лба костяшкой пальца:
- А я-то думал, что нет хуже геморроя, чем копытная гниль.
- Да с овцами всегда один сплошной геморрой, - сказал я. - Мы дома изматерились, пока их выращивали.
Тот вздохнул, поднимая винтовку, потом снова опустил, взглянув на меня:
- Попробуешь ненадолго отогнать ее от остальных? Только не рискуй.
- Черт, пытался уже как-то, - ответил я, двигаясь в гущу стада. Хлопнув в ладоши, громко закричал: “Хи-ях!” Овцы начали блеять и, натыкаясь друг на друга, бросились врассыпную. Через считанные секунды бешеная овца кинулась за ними и упала. Довольно быстро поднялась, хотя далеко отбежать не смогла.
Волновался я не слишком - овцы никогда не побивали рекордов в скорости, - но поспешил убраться с ее пути, так как не хотел, чтобы меня задело выстрелом. Оказывается, я напрасно переживал, потому что Лавинг на расстоянии полумили был способен отстрелить волос с головы человека, клянусь Богом. Пуля вошла точно между глаз, овца рухнула как подкошенная.
- Всех обзвонил, - сказал Тори. – Парни уже в пути. Разместим овец пока в конюшнях, в стойлах. Ничего не случится, если Чосера с ребятами несколько дней не будет на пастбище, а мы тем временем на скорую руку соорудим в южном поле временные загоны.
На том и договорились. Лавинг остался помогать. В итоге мы потеряли еще две овцы, что, в общем-то, было удачей. Но я больше не разговаривал с Лавингом ни той ночью, ни всю следующую неделю. А потом он уехал. Тори сказал, что на все выходные. Может, - думал я, - воспользоваться моментом и тоже немного проветриться? А то уже совсем заплесневел на одном месте. Я отправился в город в публичную библиотеку, где, погуглив окрестные гей-бары, выяснил, что если хочу кого-то снять, мне надо на север, в Рапид-Сити, а это в трех часах езды. Меня беспокоило, что скажет Тори - я не мог оставить ранчо без присмотра, - но тот заверил, что все в порядке. Он сам уже там, так как Лавинг в отлучке, и пожелал приятно провести время.
Добрался я хорошо, не обращая внимания на окружающие пейзажи, занятый мыслями о том, как следующие сорок восемь часов буду трахаться, трахаться и еще раз трахаться. Зарегистрировался в отеле, принял душ и, прежде чем выйти в девять, торопливо привел в порядок одежду.
Бар оказался небольшим, унылым, контингент посетителей, состоящий из немногочисленных парочек, совсем не воодушевлял, особенно после роскошного разнообразия в Омахе и Канзас-Сити. Даже в Северной Дакоте в Фарго было лучше. Здешняя же картина удручала. Наконец мне на глаза попался какой-то скучающий в одиночестве ковбой, и я не медля устремился к нему с твердым намерением раздвинуть ноги, даже если тот вылитая Этель Мерман[1].
