– Ты меня боишься? – шёпотом повторил он, как будто кто-то их мог здесь услышать.
Осталось лишь отчаянно замотать головой. Как можно бояться того, кто раз за разом вытаскивал из переделок? Того, кто подстроил так, чтобы сворк съел тот орех и мог перемещаться вместе с хозяйкой. Того, кто подарил ей множество миров. Того, кто назвал любимой. Того, которого хотелось называть так же. Того, перед которым так виновата.
– Я это делал ради тебя. Любимая.
– Что? – неужели она всё это сказала вслух? Вайолет всё же отважилась убрать руки от лица и открыть глаза.
Улыбнулся. Как ещё не рассмеялся в голос, разглядывая взлохмаченное рыжее нечто.
– Наверное, я похожа на чудище?
– Моё маленькое любимое чудище. Как же я люблю тебя, – Дигран схватил жену в охапку и крепко, до хруста в костях, прижал её к себе. – Как же я люблю тебя! Прожил такую длинную насыщенную жизнь и не верил, что это возможно.
– Влюбиться в лохматое чудище? – так приятно было вновь и вновь слышать сладкие слова признаний.
– Да! В моё жуткое, своенравное, непослушное, самое чудесное во всех мирах чудище! Как же скучно я жил, пока не встретил тебя.
Можно немного приподнять голову, спрятанную на его груди. Открыть глаза, чтобы встретиться с чёрными, как бездна глазами напротив. И утонуть в них, как в бездне. И приоткрыть в ожидании губы. И получить поцелуй, сначала робкий, но после того, как сама обхватила мужа руками и неумело ответила, превратившийся в настоящий ураган, отключающий звуки, мысли и сам окружающий мир.
К обоюдной досаде, их поцелуй прервал возмущённый писк сворка. Тер недовольно вылез из своего облюбованного места за пазухой у хозяйки, перебрался ей на плечо и стал показательно умываться, недвусмысленно намекая, что пора завтракать.
– Прости, родная. Кажется, мы увлеклись.
Неужели, он так и будет просить прощения за каждый поцелуй?
– А мы… не имеем права? Я твоя жена. И хочу ею стать во всех смыслах.
Пусть и залил щёки предательский румянец, но Вайолет не опустила взгляд. Дигран должен знать, что она согласна на поцелуи. Согласна на большее. Ради него, ради их любви, согласна на всё, даже на лишении магии.
– Вот как? – проговорил муж и замолчал, медленно проводя по её волосам ладонью.
И почему же он тогда не спешит воспользоваться своим правом? Почему лишает этого права жену? Вайолет пыталась понять, что же скрывается за потемневшим напряжённым взглядом. Что он выражал? Надежду? Недоверие? Сомнение?
– Да!
– Вайолет, ты это говоришь из жалости?
