Лина зарычала. Птицы переростки отпрянули. Отряхнули сбившиеся от грязи перья и снова стали наступать, щелкая скорченными когтями по камню. Лина закричала еще громче, а скворцы почти засмеялись в ответ на своем языке, закрутили головами то в одну сторону, то в другу. Синхронно, будто сговариваясь.
Ей одной такую стаю не победить, придется снова поддаться. Как тогда, когда нужна была помощь. Ради спасения. И понять, кого Лина больше хотела спасти: себя или Кирилла, было сложней всего. Никогда она не признается, что чувствует в нем опору, никогда не покажет свою слабость.
Отпусти меня!
– Отпускаю…
Мягкий шелест листьев за распахнутой дверью смешивался с частым дыханием, что опаливал щеки. Губы обжигало поцелуями, а горячие пальцы бежали по коже и превращали тело в настоящий оголенный нерв.
Кирилл хрипло выдохнул и приоткрыл веки. Боль от ран затмевала разум, но увиденное отрезвляло.
Лина стояла перед ним на коленях в окровавленной одежде и глядела прищурено и коварно. Облизывала свои пухлые губы и ласкала его тело ловкими руками. Под подушечками тонких пальцев кровь превращалась в порох, мелкие раны стягивались, а мышцы сводило от тягучего знакомого томления.
Что она делает?
Глянув девушке через плечо, Кирилл понял. Сорвалась. Теперь это не Ангелина, а ее темное отражение. Слишком хорошо он знал себя и свою сущность, слишком хорошо понимал, что происходит. Его зверь давно дремлет, загнанный глубоко-глубоко в подсознание, но это не значит, что Власов не использовал его силы. Тут важно контролировать грань, а девушка слаба и морально истощена – после произошедшего долго не сможет вернуться в себя. А это плохо.
Ошметки разорванных и выпотрошенных птиц застилали пол грязно-черной массой. Брызги крови окрашивали серые стены башни. Местами на них висели комки черных перьев, будто кляксы чернил на листе бумаги. В воздухе витал запах прелой соломы, и стойкий железистый вкус оседал на языке. Герман на носилках не подавал признаков жизни – что радовало. Сейчас только его бредней не хватает.
Лина дотянулась до ширинки и, запустила руку под белье, сжала пальцы. Кирилл застонал. Она не остановится, да и он не сможет уже отказать – их близость единственное, что его вылечит после таких увечий. Других способов нет.
– Лин… – пробормотал он, хватая ее за худые плечи.
Она косо улыбнулась и блеснула голубыми глазами. Показалось, что в них разлилось серебро.
– Тебе это нужно так же, как и мне, – проговорила, склоняясь. Мягко поснимала остатки разорванной футболки и прошептала: – Дай то, что я хочу, и твои раны затянутся. Обоюдная выгода.
