§ LVII. О «своднической» роли искусства
Надо подойти к статуям поближе, чтобы изобличить связанное с ними заблуждение, основываясь и на их облике. Ведь весьма отчетливо запечатлен на статуях характер демонов. В самом деле, если кто-нибудь, ходя вокруг, будет разглядывать картины и статуи, сразу узнает ваших богов по их постыдной, не подобающей богам наружности: Диониса – по одеянию, Гефеста – по знакам его ремесла, Деметру – по страдальческому облику, по головной повязке – Ино, по трезубцу – Посейдона, по лебедю – Зевса. На Геракла указывает костер. А если кто увидит женщину, изображенную обнаженной, узнает в ней златую Афродиту. Так, киприот Пигмалион влюбился в статую из слоновой кости, которая представляла нагую Афродиту. Киприот покоряется внешним видом и вступает в любовную связь со статуей, а рассказывает об этом Филостефан в книге «О Кипре». Иная же Афродита на Книде, сделанная из камня, также была прекрасна. Другой возлюбил ее и сочетался с камнем, так говорит Посейдипп в книге «О Книде», – столь великую силу имеет искусство обманывать, ставшее для сластолюбивых людей сводником, влекущим их в бездну. Хотя и действенно ремесленное искусство, однако не может ввести в заблуждение людей разумных и живущих в соответствии с разумом. Дикие голуби из-за сходства изображения прилетели к нарисованным голубкам, и при виде хорошо нарисованных кобыл заржали кони. Говорят, девушка полюбила идола, а прекрасный юноша – книдскую статую; но были обмануты искусством лишь глаза смотрящих, ведь никто не вступил бы в связь с богиней и не похоронил бы себя вместе с мертвой, и не любил бы демона и камень, будучи в своем уме. Вас же искусство обмануло, обольстив иначе, склонив если не к страсти, то к почитанию статуй и картин. Рисунок похож на оригинал – пусть прославляется искусство, но пусть не обманывает, выдавая себя за истину. Спокойно стоит конь, неподвижно сел голубь, не пошевелится крыло; Дедалова же корова, сделанная из дерева, привлекла дикого быка, и сбившее с толку искусство принудило животное покрыть снедаемую страстью женщину.
§ LVIII. О коварстве искусства, скульпторах и магах
Вот какое неистовство у неразумных вызывает коварное художество! Обезьяны удивляют тех, кто кормит и содержит их, потому что ни одно из восковых или глиняных чучел, одетых по-девичьи, не вводит их в заблуждение. Вы будете хуже, чем обезьяны, держась за каменные, деревянные, золотые и костяные статуи и картины. Творцы этих ваших несущих гибель игрушек – каменотесы, скульпторы, живописцы, строители и поэты, вводящие сию многочисленную толпу: в полях – сатиров и панов, в лесах – горных и древесных нимф, в водах, реках и источниках – наяд и в морях – нереид. Маги хвалятся, что демоны являются помощниками их нечестия; они зачисляют их себе в слуги, сделав их при помощи заклинаний подневольными рабами. Упоминаемые же браки, зачатия и роды богов, воспеваемые прелюбодеяния и выводимые в комедиях пиршества, и представляемый на сцене их смех за бокалом вина побуждают меня воскликнуть, даже если я хочу молчать: «О, безбожие! Вы небо сделали сценой, божественные вещи стали у вас драмой, и святое вывели вы в комедии под масками демонов, а подлинное благочестие превратили своим суеверием в пародию».
