Несправедливо, что Джорджиане никогда не выпадало подобного шанса. Или это чувство звалось желанием? Оскорбление леди Мэри отозвалось эхом у неё в голове. Шлюха. Она не могла о нём забыть, каким бы лживым оно ни было.
В то время Джорджиана считала это любовью.
Она считала того мужчину своим будущим.
Но быстро поняла, что любовь и предательство идут рука об руку.
И вот теперь она... шлюха.
Так странно, ощущать себя человеком, чью репутацию основательно разрушила вопиющая ложь. Скрываться за фальшивой личностью.
Почему-то от этого снова хотелось жить, просто чтобы почувствовать вкус истины.
Но тогда ей придётся опять начать доверять, а этого больше никогда не повторится.
– Я знаю, что вы вернулись не ради радушного приёма, – тихо проговорил он соблазнительным тоном. – Вы вернулись ради Кэролайн.
Она резко от него отстранилась.
– Не произносите её имени.
Между ними повисло холодное предупреждение, прозвучавшее в её словах. Он внимательно наблюдал за Джорджианой, пока она изо всех сил старалась выглядеть молодой. Невинной. Слабой. Наконец, Уэст сказал:
– Меня не интересует жизнь вашей дочери.
– Зато меня интересует.
Кэролайн значила для неё всё на свете.
– Знаю. Я видел, как вы чуть не повалили на землю бедную леди Мэри за то, что она о ней упомянула.
– Леди Мэри отнюдь не бедная.
– И ей не стоило оскорблять ребёнка.
– Как и вам? – Слова вырвались прежде, чем она успела их остановить.
Он склонил голову.
– Как и мне.
Она покачала головой.
– Ваши извинения запоздали, сэр.
– В высшее общество вы могли вернуться только ради дочери. Самой вам это не нужно.
Джорджиана насторожилась. Что ему известно?
– Я не понимаю.
– Я только хочу сказать, что после стольких лет, прошедших со времён скандала, попытка искупления грехов только возродит к вам непрошеное внимание.
Он понимал то, что другие упускали из виду. Когда она смирилась с мыслью, что той жизни, к которой её готовили, ей не видать, то расценила годы, проведённые вдали от высшего общества, настоящим глотком свободы. Джорджиану ограничивали не только корсет и юбки. А осознание того, что за ней повсюду следили сотни любопытных взглядов, которые судили и ждали, когда она совершит ошибку.
Сотни людей, без всякой на то причины, отчаянно хотели стать свидетелями её краха.
Но на этот раз она была могущественнее них.
– Без сомнения, именно ваша любовь к ней сделает вас героиней нашей пьесы, – снова заговорил он.
– Я не играю ни в какой пьесе.
Он улыбнулся знающей улыбкой.
