Шэрен стало так обидно за них обоих. И ей, и Нику не повезло с отцами.
— И ты ни разу больше не видел его? — сморгнув непрошенные слезы, проговорила она. Виктор хоть и был никудышным родителем, но хоть изредка появлялся и даже помогал.
— Почему же, видел, — совершенно спокойно отозвался Ник. По всему было видно, что его давно уже не трогает эта тема. — Он снова женился, создал инвестиционную компанию, любил ее, как собственного ребенка. К этому времени я вырос, начал работать, учиться, потом зарабатывать. Четыре года назад я купил его компанию и выкинул отца из бизнеса.
— И что с ним стало? — Шэрен, опасаясь услышать худшее, зарылась носом в шею Ника, пряча там лицо. Она боялась, что сходство между их отцами может оказаться полным, а известие о смерти Джима Хейворта способно окончательно вывести ее из состояния и без того хрупкого равновесия.
— Да что ему будет! — удивляясь невероятной стойкости родителя, заявил Ник. — Живет припеваючи на Гавайях: пьет коктейли, рассматривает купальники туристок и вроде даже собирается снова жениться.
Шэрен невольно рассмеялась. Да, жизнелюбию Джима Хейворта можно только позавидовать! Не у всех оно такое развитое.
— Жаль, что не у всех всё заканчивается настолько припеваючи, — вслух рассуждала она.
— Да, не у всех. — Ник пару минут молчал, потом все же произнес: — Пять лет назад я собирался выкупить «Джемини ботс». Старая, практически обанкротившаяся верфь. Меня интересовало только их место в порту, большего от нее получить нельзя было.
Шэрен притихла, услышав название компании Виктора и, стараясь не дышать громко, вся погрузилась в слух.
— Хозяин верфи не хотел продавать, упирался, но противопоставить «Беркшир» ничего не мог. Когда Колвилл начал искусственно затягивать сделку, со мной захотел встретиться его сын. — Ник скривился, будто вспомнил что-то очень неприятное.
— Он предлагал мне секретную информацию для насильственного захвата дела отца, если я заплачу ему тридцать процентов от цены за верфь. Я отказался.
Ник приподнял подбородок Шэрен, чтобы рассмотреть выражение ее лица и, вероятно, прочитав там что-то несоответствующие действительности, добавил:
— Только не думай, что я весь такой безгрешный и кристально-честный. В моей жизни бывали спорные ситуации, — не желая создавать о себе ложное впечатление, серьезно произнес Ник. — Но, клянусь, ничего такого, за что меня могли бы посадить в тюрьму!
Он шутливо приподнял руки, разбавляя гнетущую атмосферу, навеянную его откровениями. Ник не был рыцарем в сияющих доспехах, но и казаться хуже, чем есть на самом деле, он не хотел. Особенно в ее глазах.
