— Не надо что? — Он агрессивно провел рукой по ее бедру, задирая юбку и касаясь кружева чулок, затем сильно сжал ягодицы и приподнял, фактически насаживая на свой член. Если бы не одежда он был бы уже в ней, в кабинете ее начальника, своего подчиненного, и судя по лицу Ника, ему было все равно.
— Майкл сейчас вернется, — пытаясь убрать его руки и не поддаться желанию покориться воле, вразумляла Шэрен.
— Плевать! — ответил он и поцеловал ее злым свирепым поцелуем и, не давая возможности опомниться, раздвинул ноги коленом и, сдвинув трусики, ввел палец в горячую женскую плоть.
Шэрен отбивалась руками, но ее бедра вопреки разуму плотнее прижались к его, сильнее ощущая давление пальцев. Когда она перестала молотить его маленькими кулачками и отталкивать, а постанывая, обвила шею, Ник ослабил хватку и чуть смягчил поцелуй.
«Сумасшествие, безумие…» — сейчас они смотрели в одном направлении и мысли у них были одни на двоих, но это не мешало продолжать чувственную прелюдию. Только громкому звону рабочего телефона удалось разрушить интимную атмосферу, окутавшую ничем непримечательный рабочий кабинет.
Шэрен встрепенулась от неожиданности, а Ник на мгновение ослабил объятия и повернулся к разрывающемуся устройству. Она же, с неизвестно откуда взявшейся звериной ловкостью, выкрутилась из его рук и бросилась к двери. Уже на выходе Шэрен повернулась, на выдохе пожелала ему приятного вечера и испуганно захлопнула дверь. Глаза Ника полыхнули ненавистью, и он злобно обозвал ее сукой.
Любовь, хандра и другие неприятности
Природа после обильных дождей словно вздохнула полной грудью! Краски стали ярче, розовые бутоны с капельками утренней росы — сочнее, а трава — гуще. Шэрен сделала глоток из высокого стакана с имбирным лимонадом, который особенно хорошо удавался бабушке, и улыбнулась ее же ворчанию. Джанетт Прескотт подвязывала стебли раскинувшихся во все стороны кустов роз, поднимала опустившиеся до самой земли нежно-розовые головки, дергала сорняки и с деланным негодованием ругала переменчивую погоду, посмевшую внести свою лепту в очаровательную, идеально-убранную клумбу.
Шэрен сощурилась, посмотрев на небо, густо усеянное пышными белоснежными барашками, и глубоко вдохнула: сладкий аромат цветов, смешавшись с аппетитным запахом черничного пирога, дозревающего в духовке, дразнил, заставляя поглядывать в приоткрытую дверь с нетерпением. Она взмахнула рукой, отгоняя назойливую синюю стрекозу, и поднялась с облюбованных ступеней крыльца. Прикрыв летнюю дверь с москитной сеткой, — гостей в виде разномастных насекомых бабуля на чай не приглашала — Шэрен вернулась на место. Возле пышных белых хризантем кружила пчела, а все та же стрекоза атаковала бабушкину соломенную шляпу. С заднего двора слышался заливистый лай Дика, игравшего с дедушкой — домашняя идиллия. Она криво улыбнулась. Жаль только, ее жизнь стала далека от чего-то подобного.
