Нужно было либо уйти, сделав вид, что мне хочется на свежий воздух, либо продолжать стоять прямо и спокойно. Я выбрала второе – не привыкла убегать. А чтобы отвлечься, принялась вспоминать, сколько капель горького аптаса и полынной настойки необходимо для бодрящего зелья. Мимо проносились пары, окутанные ароматом духов, музыка как будто призывала магию заглянуть в окна, а я, сосредоточенная, мысленно составляла длинный рецепт, чтобы следом за ним придумать ещё один.
И тут в зал вошёл Брайс. Я настолько не ожидала его увидеть, что некоторое время смотрела сквозь мужчину, а потом, неожиданно для самой себя, покраснела. Лоэв между тем поклонился родителям именинницы, что-то сказал, и передал госпоже Ведди небольшую коробочку. Затем обвёл взглядом зал, увидел меня – и неспешно пошёл вдоль стены, чтобы не мешать танцующим.
– А вон и ваш кавалер, – по-доброму улыбнулась мне госпожа Тан.
Я улыбнулась в ответ, и неуклюже поклонилась подошедшему Брайсу.
– Добрый вечер, господин Лоэв.
– Добрый, госпожа Идлис. Госпожа Мьерр, госпожа Лунн, здравствуйте.
Женщины поклонились, и Брайс протянул мне руку:
– Позволите?
– Конечно.
Он мягко привлёк меня к себе, и разница в росте стала очевидна. Я, пигалица, едва доставала макушкой до плеча Брайса – да и то благодаря каблукам. Мы неспешно влились в поток танцующих, но я никого вокруг не видела. Просто глаза Брайса снова стали цвета азурита, и едва заметная улыбка околдовывала. Такой спокойный, но всё равно огонь, чуткий, но властный, Брайс был не похож на всех остальных, и мне нравилось ощущать его магию.
– Как вам праздник? – через пару минут спросил мужчина.
– Тайлина счастлива, а, значит, день рождения удался.
– Я ведь не об этом спросил, Юна.
Я внимательно посмотрела ему в глаза, надеясь, что за разговором не спутаю шаги.
– Так вы о кавалерах, которые меня испугались? Я не расстроена. То есть немного обидно, конечно, но переживать из-за таких глупостей уж точно не стоит.
– Страх? – усмехнулся он.
– Я имела неосторожность рассказать о буднях целителя. Наверное, господа услышали мои речи, и решили, что я не только пришивать конечности обучена, но и отрывать их тоже.
Он широко улыбнулся, и глаза снова стали бирюзовыми.
– Внешняя хрупкость и мощная внутренняя сила и правда могут вводить в заблуждение.
Я кивнула, пытаясь подладиться под его широкий шаг. Ещё и поэтому мне было сложно танцевать – у мужчин были слишком длинные ноги.
– Я была бы рада именно этой причине, Брайс, но понимаю, что, скорее всего, дело в моём происхождении. Я не нищая, мой папа был торговцем, однако ни о каком древнем, великом роде и огромном приданом и речи не идёт.
