Он сжимает мою талию двумя руками и, буравя тёмный взглядом, криво усмехается:
— Именно так я и должен поступать, по твоему мнению? Враг! Тот, кто без жалости убивал и насиловал твоих соотечественников… Возможно, родственников. Монстр, желающий украсть девственность благородной девы! Именно такой я в твоих глазах?
Пальцы его впиваются в мои бока так, что кажется, рёбра не выдержат. Охваченная стыдом за то, что до этого мне были приятны прикосновения норзийца, я киваю:
— Да. Но я всё равно выполню условия нашей сделки.
Прищурившись, северянин шипит, словно василиск, которому придавили хвост:
— С-с-сделка… — Огромное тело его ощутимо напрягается, будто превращается в камень, но лицо кажется непроницаемым. Ни ярости, ни огорчения я не различаю. Словно ему тоже всё равно, что за договор я предлагаю. Но от последующих слов я вздрагиваю: — Но тебе было приятно, признай.
Стискиваю зубы так, что ноют челюсти. Да, было! Но я ни за что на свете этого не скажу. Это хуже, чем оказаться в постели норзийца! По лицу Вирга пробегает тень, а потом мужчина улыбается. Вот только это не похоже на солнечную радость, что я замечала раньше. Сейчас это скорее оскал раненого хищника. Смертельно опасного врага.
Нет! Лорд мне ничего не сделает. Я нужна ему, и я дала понять, что моя помощь рядом. Я буду безропотно работать во благо жителей Ройепина и моих подданных. Потому что наши с северянином стремления похожи. Да, мне придётся отказаться от счастья, от любимого мужчины, от мужа, но…
— Я тебе нравлюсь, — угрожающе рычит Вирг, и спина мгновенно покрывается холодным потом.
А в следующее мгновение мужчина наклоняется и… Ощутив горячие губы, нежно обхватившие мой сосок, я не сдерживаю стона. Тело выгибается навстречу ласке, а между ног пробегает сладкая дрожь.
— Да. — Норзиец обжигает дыханием чувствительное место. Дразня кожу языком, шепчет: — Я слышу, как тебе это нравится. Чувствую это. Скажи. Скажи мне!
— Да! — не в силах выдерживать умопомрачительную пытку, выкрикиваю я. И тише признаюсь, сгорая от стыда: — Мне нравится… Будьте вы прокляты!
Он выпрямляется и, поправляя на мне платье, сухо говорит:
— Хорошо. Я согласен на… — На миг его лицо снова искажает оскал. — На сделку! Но только потому, что ты признала, что я тебе не так уж противен. Я отпущу Лизию.
— Всех! — прижимая руки к груди, возмущаюсь я.
— Исключено.
