Будто глядя на себя со стороны, я протягиваю руки и обхватываю дрожащими пальцами запястье мужчины. Тяжесть и послушное движение с его стороны, и я благодарна норзийцу за это. За то, что не торопит меня и почти не дышит, словно боится спугнуть. Я и так от ужаса будто подвешена в пустоте, сквозь ватную пелену которой не пробиваются звуки.
Прижимаю горячую ладонь мужчины к своей обнажённой груди, из которой вот-вот выпрыгнет ополоумевшее сердце. Замираю в некотором облегчении. Я сделала это и не упала в обморок! Молчание затягивается, и я неохотно поднимаю голову, страшась встретиться взглядом с лордом.
Лицо его выглядит сосредоточенным, будто мужчина прислушивается к ощущениям… Не хочу знать, к своим или моим! Заметив, что я смотрю на него, Вирг тихо подсказывает:
— Не та.
Во рту мгновенно становится сухо, колени подгибаются. Гетта… Не та грудь? При мысли о том, что придётся спустить платье с другого плеча, шатаюсь. Дрожа всем телом, тяну ткань, но Вирг придерживает.
— Рука не та.
О нет! Снова эта улыбка! Но в глазах лорда её нет. Тёмный омут их затягивает меня, будто гипнотизирует. Когда я гляжу в них, страх растворяется, оставляя лишь нестерпимый жар. Меняю руки и отмечаю, как бурно вздымается грудь мужчины. Отчётливо понимаю, что мне нравится это. И от этого становится ещё хуже.
Пытаюсь воскресить в памяти день, когда вернулся отец, чтобы снова воспылать ненавистью к врагу, виновному в увечье вельера… Но хрупкая соломинка, способная вытянуть меня из сладкого плена, обрывается, стоит услышать негромкие слова:
— Это ещё не всё, Орелия.
Опускаю взгляд на его губы и машинально облизываюсь, а в следующее мгновение холодею от собственного поведения. Что со мной? Вирг мне не нравится. Я ненавижу его! И тянусь к нему с намерением поцеловать только потому, что страстно желаю…
Спасти девушек от участи Лизии, конечно!
— Я знаю, что вы не пытались соблазнить других девушек, — вырывается у меня за миг до того, как наши губы соприкасаются.
Лорд прикрывает глаза так, будто желает прочувствовать мои прикосновения, словно изысканный десерт, и от вида удовольствия на лице мужчины в груди ёкает. Я нравлюсь этому опасному хищнику, и эйфория от некой власти над ним кружит мне голову. Чуточку отстранившись, я спрашиваю:
— Почему вы не забрали своё право в первый день? Я была в вашей спальне…
Вирг вздрагивает, и я ощущаю это так явственно… О Гетта! Мои ладони лежат на его широких плечах, а я даже не заметила, как обняла мужчину. Хуже того, меня уже не тревожит, что моя обнажённая грудь почти на уровне его лица. Ох, а его выражение снова становится жёстким, будто я разозлила лорда.
