***
Даже теперь, спустя шесть лет, Марьяну передергивало от детских воспоминаний о больнице. Особенно теперь, когда она стала взрослой и все яснее осознавала, что ее жизнь тогда, возможно, висела на волоске. А еще потому, что только в детском возрасте она могла всерьез воспринять услышанные тогда откровения малолетней психопатки и попытаться докопаться до истинности ее слов. Вампиры стали кошмаром ее детства, ее безумием, ее одержимостью, о которой никому нельзя было говорить, если она все-таки хотела оставаться для окружающих прежней рациональной, уравновешенной, серьезной, целеустремленной девочкой, какой ее привыкли считать. Желтая пресса, криминальные сводки, нездоровый интерес к любым странным происшествиям, а также мифы древности и средневековья, зловещий фольклор, сомнительные исторические изыскания и трактаты на мистические темы, эзотерика и художественная литература. Она поглощала все это стопками, ее интересовало все, что хоть как-то касалось этой темы… Что угодно, за что можно было бы зацепиться и найти опровержение своим страхам… но, может быть, на самом деле, оправдание своим надеждам?
В любом случае теперь все эти наивные вопросы приходилось оставить без ответа. Детство как-то неожиданно оборвалось с окончанием школы. Вместо вуза пришлось пойти на работу. Время беспечных романтических устремлений и достижений, за которые всего лишь ставили пятерки и гладили по головке, прошло. Нужно было становиться на ноги, вырываться из оков беспомощной и малообеспеченной жизни, помогать выбивающимся из сил родителям и взять на себя часть забот об ослабленной болезнью сестре.
С тех пор как у Насти впервые обнаружили рак крови, маме пришлось бросить работу, чтобы фактически превратиться в сиделку. По удачному стечению обстоятельств, если такие обстоятельства вообще можно было называть удачей, она была медсестрой по профессии, поэтому, кроме навыков и квалификации, у нее еще оставались кое-какие знакомства в среде медиков. Именно благодаря этим знакомствам она иногда подрабатывала сиделкой у других онкобольных, чтобы помогать отцу содержать семью. Вот все это Марьяна обычно и приводила самой себе в качестве доводов и оправданий, когда совершала не очень хорошие поступки во благо. Все в ней сопротивлялось собственному поведению, от стыда пылали щеки, совесть выедала внутри черную дыру, неторопливо, по крошечному кусочку, упиваясь пыткой. Не молчало и здравомыслие, без конца нашептывающее, что она играет с огнем и очень скоро попадется. Не бездействовал и инстинкт самосохранения, пытающийся парализовать все тело страхом. Только первый рубеж невозврата был давно уже пройден, поэтому девушка научилась не обращать внимания на все эти голоса в голове, ну или почти не обращать…
