Модная пигалица снова недобро улыбнулась, и Марьяне даже показалось, что улыбка у нее какая-то неестественная, зубастая, как у оскалившейся собачонки, которая вдруг увидела что-то смешное.
— Мне его жаль… — пробормотала она, не зная, что еще сказать и действительно испытывая сожаление.
— Мне тоже немножко… — не слишком-то искренне отозвалась собеседница. — Так чем ты болеешь?
— Обычный грипп… — нехотя созналась Марьяна, чтобы не показаться слишком уж упертой или трусливой и не желая признавать, что находилась в шоке.
— А… фигня… — девочка, кажется, немного разочаровалась и даже небрежно отмахнулась. — Я-то думала, тут по какому-нибудь серьезному поводу карантин…
Марьяна нахмурилась. Все в ней возмущалось из-за такого небрежного тона, такой наглой насмешливой улыбки, такого высокомерного вида этого злого избалованного подростка. Даже страх куда-то отступил на мгновение.
— Нашла чем интересоваться! Тебя, похоже, забавляют чужие страдания? — вспылила она, даже не замечая, что на глазах у нее выступили слезы.
— Угадала, — ухмыльнулась эта маленькая стерва подленько, будто наслаждаясь такой эмоциональной реакцией. — Я люблю редкие, особенно неизлечимые болезни. А вот что с тобой-то не так? Ты же говоришь, что не больна ничем серьезным…
Марьяна вскочила с места, хотя девочка даже не думала подниматься. Так и сидела, развалившись на старом драном диване, как у себя дома перед телевизором, и смотрела на стоящую Марьяну снизу вверх, но все равно свысока и насмешливо.
— Если хочешь знать, у моей сестры рак крови! И она, может быть, умрет! И ты понятия не имеешь, как это ужасно — знать, что близкий человек страдает! Она даже младше меня на три года! — Марьяна даже не почувствовала, что у нее по щекам вовсю текут слезы, а руки так крепко сжаты в кулаки, что костяшки пальцев побелели.
— Ах, вот оно что… Так и думала, что что-то с тобой все-таки не так… Что ж… на онколобольных я тоже насмотрелась достаточно… Это очень, очень, очень страшная болезнь… — со смаком, будто наслаждаясь каждым произнесенным словом, протянула эта дрянь. — При особо тяжелых формах внутренности просто превращаются в кровавый кисель после химии… они кашляют кровью, ходят в туалет кровью, их рвет кровью, и с них слезает кожа, а еще у них выпадают волосы… Так что я тебе не завидую… Такая сестра — сущий кошмар!
— Это неправда! Ты… ты… Ты просто гадина! — не выдержала Марьяна, вся вскипая от шока и возмущения и одновременно захлебываясь слезами, которые сдерживала все это время, не позволяя жалости к себе и страху за сестру взять верх.
