67. Он делал это из любви к речи и пользовался даже многими словами варварских языков, не избегая ни одного, если оно казалось ему сладостным или метким. Он применял метафоры не только из смежных или близких друг к другу областей, но и из весьма удаленных одна от другой, чтобы пленить слушателя и, очаровав, потрясти его неожиданностью; при этом он располагал слова не обычным образом, одни растягивал, другие сокращал, третьи еще как-нибудь изменял.
68. Наконец, он показал себя не только как творца стихов, но и как творца слов — он говорил обо всем своими словами: подчас он давал предметам свои собственные имена, подчас добавлял что-либо к словам общеизвестным, как бы накладывая на одну печать другую печать, более выразительную и ясную; он не упускал ни одного звучания, но, подражая, воспроизводил голоса потоков, лесов и ветров, пламени и пучины, звон меди и грохот камней и все звуки, порождаемые живыми существами и их орудиями, — рев зверей, щебет птиц, песни флейты и свирели; он первый нашел слова для изображения грохота, жужжанья, стука, треска, удара, он назвал реки "многошумными", стрелы "звенящими", волны "стонущими" и ветры "буйствующими" и создал еще много подобных устрашающих, своеобразных и изумительных слов, повергающий ум в волнение и смятение.
69. У него не было недостатка ни в каких словах, ни в наводящих ужас, ни в услаждающих, ни в ласковых, ни в суровых, ни в тех, которые являют в себе тысячи различий и по звучанию и по смыслу; с помощью этого словотворчества он умел производить на души именно то впечатление, которое хотел.
Напротив, наше искусство, накрепко связанное с работой руки и требующее владения ремеслом, ни в какой мере не пользуется такой свободой: прежде всего нам необходим материал, прочный и устойчивый, однако не слишком трудно поддающийся обработке, а такой материал нелегко добыть; к тому же, нам нужно иметь немало помощников.
70. Кроме того, ваятель непременно должен создать себе для каждой статуи некий прообраз в определенной форме, сохраняющийся неизменным, и притом в нем должна быть охвачена и воплощена вся сущность и вся мощь божества. Напротив, поэты могут без труда описать в своих творениях многие его образы и самые разнообразные формы его проявления, изображая божество то в движении, то в покое, — как покажется уместным в каждом отдельном случае, — и приписывая ему деяния и речи; да и труда и времени им, я думаю, приходится затрачивать меньше: ведь поэт, движимый единой мыслью и единым порывом души, успевает создать великое множество стихов, — подобно тому, как струя воды стремительно вырывается из родника, — раньше, чем воображаемый и мыслимый им образ покинет его и исчезнет; а занятие нашим искусством затруднительно и медлительно, и работа наша подвигается едва-едва и шаг за шагом, как видно, потому, что ей надо одолевать неуступчивый и упорный материал.
