5. И конечно, те правители, которые решили, привлекая на помощь нам несметные богатства всей империи, восстановить эту колонию и вернуть ее к жизни, намерены прежде всего возродить это знаменитое хранилище наук и искусств: ведь то глубокое уважение, с коим они относятся к наукам, привлекает сюда весь цвет нашего юношества. Кто из прежних правителей проявлял когда-либо такую заботу о процветании наук и об искусстве красноречия, как эти лучшие и щедрейшие владыки рода человеческого? Повинуясь зову моего сердца, я назову их, не колеблясь, отцами наших детей: ибо они соблаговолили бросить благосклонный взгляд на благородных отпрысков дорогой им Галлии, осиротевших после смерти их выдающегося наставника,[150] и по своему собственному выбору назначили им учителя и руководителя. Наряду с прочими государственными распоряжениями, долженствующими упорядочить решение важнейших вопросов управления всей империей, они дали указание относительно отбора преподавателей: подобно тому, как они сами назначили бы наилучшего начальника отряда конницы или преторианской когорты, они сочли своей задачей избрать и руководителя школы, чтобы те юноши, которым следует подавать надежду на получение всех судейских должностей, — иногда и должности императорского следователя, а иногда, пожалуй, и должности при самом дворце, — чтобы эти юноши, увлекаемые бурями своих юных лет, не попали в туман и не последовали за ложными светочами в море красноречия.
[В главах 6 — 8 Евмений благодарит правителей за оказанную ему честь и за назначенное ему двойное вознаграждение и восхваляет их мудрость, унаследованную ими от их божественных родоначальников, Юпитера и Геркулеса, от которых производили свой род Диоклетиан и его соправители.]
9. Несомненно, о высокочтимый муж, для возвеличения славы наших правителей, заслуживших ее столькими победами и триумфами, нужно, чтобы те природные дарования, на долю которых выпадет воспевание их доблестей, развивались не в стенах частных домов, а на виду и перед лицом всего города. Какое же здание находится на более видном месте, как бы прямо на глазах и перед взорами граждан, чем эта самая Менианская школа, расположенная именно так, что наши непобедимые властители, посещая наш город, должны на своем пути следовать прямо мимо нее? Сердце их трогает толпа восторженных юношей, сбегающихся им навстречу, и свидетельством их чувств являются не только щедрые дары, которыми они осыпают эту молодежь, но и то письмо, в котором они приглашают меня посвятить себя ее обучению; насколько же больше будет их радость, если они увидят восстановленным само здание, предназначенное для того, чтобы в его стенах собиралось юношество! Это здание, о высокочтимый муж, тем сильнее привлекает к себе взоры и цезарей, и всех граждан, что оно лежит в самой главной части города, как бы между двух его очей — между храмом Аполлона и Капитолием. Это священное обиталище, достоинство которого еще возрастает от близости его к двум соседним храмам, должно быть восстановлено из уважения к обоим божествам, чтобы их два храма, самые прекрасные во всем городе, не были обезображены соседством с развалинами, лежащими между ними. Мне думается, что сам основатель Менианской школы избрал для нее именно это место, чтобы она находилась как бы в родственных объятиях божеств, почитаемых в соседних храмах, и чтобы на эти стены, посвященные наукам и искусствам, с одной стороны взирала основательница Афин Минерва, с другой — Аполлон, окруженный Каменами.
