Применение красноречия к настоящей войне
Современные люди находят красноречие часто и в том, что не высказывается словами. Здесь под красноречием мы понимаем, прежде всего, действительно произносимые речи; об упомянутом только что мы станем говорить ниже.
Что с давних пор повсюду, где было красноречие, и были уши, чтобы слышать его, это красноречие воодушевляло и воинов к победе на войне, и что нередко одно слово разбивало целые армии, – это известно из истории, и если бы даже мы могли забыть об этом, это показал нам наш враг, вплоть до самых последних событий.
Правда здесь предполагают, и справедливо, что в нынешней войне нигде – от главнокомандующего до последнего подчиненного, не было надобности в ободрении и воодушевлении, ибо сердца всех и так уже довольно пылали, воспламененные причиной, подобной которой не бывало еще в истории. Однако все-таки и теперь, независимо от этой задачи, у красноречия остается цель гораздо более чистая и прекрасная – сгустить уже возгоревшийся пыл в постоянное, свободное и обдуманное пламя, и сохранить священный огонь, так, чтобы он целесообразно разгорался более с каждым мгновением. Красноречие в этом духе, предполагая уже имеющееся понимание, рассчитывает только на первых в войске, и на лучших, на тех, кто способен к ясному и чистому осмыслению себя. Оно, не воспламеняя изначально, способно только вновь представить созерцанию то, что действительно являет собою лучший человек и как он, в душе, мыслит; оно хочет только выяснить для него в слове то, что в непрерывной деятельности ускользает от взора действующего, удерживая в нем для постоянного созерцания тот прекрасный образ, что зародился в нем в минуту наибольшего воодушевления; оно хочет только поразмыслить о том же, о чем так же точно поразмыслил бы сам с собою каждый, если бы только у него было время на это, и тем самым укрепить это размышление для большей ясности его сознания о себе в жизни, для непоколебимой последовательности его деятельности согласно этому образу, как и для того, чтобы облегчить ему сообщение этого образа другим.
Тот, кто взялся бы теперь исполнить эту задачу оратора, обязан был бы прежде всего доказать, что он сам понимает значение этой войны, и что интерес этой войны владеет им более, чем интерес его собственной жизни или какой-нибудь иной интерес. Автор настоящего проекта рассматривает предстоящую войну вот как: В этой войне должен решиться вопрос о том. сохранится ли и будет ли далее прирастать по законам человеческого развития все то, чего тысячекратными жертвами добилось человечество от начала – порядок и умения, нравы, искусство и наука, и радостные взоры на небо, – или все то, что воспевали поэты, что мыслили мудрецы и что совершили герои, должно погибнуть в бездонной пропасти произвола, вовсе не ведающего, чего он хочет, и знающего только это свое безграничное и железное хотение! Решение этого вопроса выпало, наконец, после неудачных попыток других, на долю тому государству в Европе, которое более всех прочих преуспело в обладании всеми теми благами человечества, которые поставлены теперь на карту, и которому должно быть важнее, чем кому бы то ни было, сохранение их; словно бы именно с этой самой целью развивалось оно и сохраняло свою значимость в новейшее время.
