– Это я-то истеричка?!
– Вот, уже лучше, – улыбается Никита.
Черт возьми! Все никак не привыкну, что он так умеет. Залипаю и забываю, что хотела сказать и почему возмущалась. А! Точно! Мне надо домой, пока я не сделала огромную ошибку.
– Ты откроешь двери?
– Ты ещё не попрощалась со мной.
А у нас что, есть какой-то ритуал? Почему я об этом не знаю?
– Пока, Клим! – хлопаю его по плечу. – Хорошего вечера. Предохраняйся, не хочу навещать тебя в венерологии.
– Вот ты как замяукала? – Никита тянется ближе, опуская темные ресницы. Смотрит на губы из-под полуприкрытых век, отключая мой инстинкт самосохранения. – Я чист, малышка. И когда доберусь до тебя, ты скажешь мне за это спасибо.
Вся моя смелость и веселый настрой растворяются в запахе летнего дождя.
– Что? – глухо выдыхаю я.
– Первый раз лучше без резинки.
Да он в конец охренел!
– Ни за что! Только не с тобой!
Знал бы Никита, что ещё, кроме паники и страха, во мне вызывает мысль о том, что мы… Мы с ним… Я зла, в ужасе, но в то же время смущена и растеряна.
Воздух в салоне становится сухим и горячим. Удушающее электричество между нами. В его глазах. В моей потерянной душе.
Нет. Сиди на месте. Я тебя спрятала. Ещё не время выходить. Не к нему. Не к такому, как он.
– Не зарекайся, малышка. Давай уже целуй на прощание любимого друга и беги, пока я добрый.
Кого? Какого еще любимого друга?!
Его насмешливый и надменный взгляд поднимает планку моей взвинченности. Надоело быть бедной овечкой. Как же он меня достал, и как же я хочу хоть раз выйти победителем. Да! У нас каждый раз схватки. Спарринги. По-другому не назовёшь.
Он, конечно, сильнее, но я тоже кое-что могу.
– Сначала дверь разблокируй, – перевожу взгляд на его губы, а после возвращаюсь к глазам, где кружится в безумном танце тьма.
– Коварный план побега?
– Мне не нравится играть в игры, правила которых придумываешь только ты.
– А мне нравится. Ты ведь сейчас просто сбежишь. Я не мальчик-болванчик.
– Я думала, мы тренируем доверие.
Касаюсь ладонью его груди под распахнутой курткой, поднимаюсь выше, цепляя пальцами край футболки, и вытягиваю шею. Кайфую от медленного мучения. Предвкушение причиняет призрачную боль и восхитительное удовольствие просто от того, как тянется время и уменьшается расстояние между нашими лицами.
Никита заводит руку назад, слышится щелчок. В слепую открываю дверь, впуская прохладный воздух, который на контрасте с горячей ситуацией кажется почти ледяным, но пыл нифига не остужает.
