– От балаболов не скроешься.
– Что ты сказала? – Никита наклоняется вперед, цепляя ногой кресло, в котором я сижу, и подвигает к себе.
– Что ты лжешь, – меняю фразу на более приличный вариант, но не теряю решимости.
Ему нечего сказать, а пустота в глазах лишь подтверждает мою правоту. Никита касается моей рассеченной брови большим пальцем, но в этот раз я не дам ему перевести все внимание на меня. Поднимаю руку и забираюсь под густую темную челку. Чувствую кончиками пальцев грубый зарубцевавшийся шрам.
Это больше чем разговор. Никто из нас не готов рассказать все, но мы, кажется, понимаем друг друга и без слов. Возможно, я все себе придумала, но…
Он убирает руку и перехватывает мою. Всего лишь ладони. Горячее и тягучее прикосновение, и каждая частичка внутри отзывается на него тихим пением.
Никита перебирает мои пальцы, слово изучает их, запоминает. Смотрит на наши руки, а я мечтаю узнать, о чем он думает. Что у него в голове?
– Тебе завтра на учебу? – спрашивает он.
– Да.
– Тогда я отвезу тебя домой. Синяки под глазами уже больше, чем у меня.
– Ну ты… – отнимаю ладонь.
– Вообще-то я забочусь о тебе.
– И оскорбляешь одновременно.
– Малышка, если бы я хотел тебя оскорбить, ты бы уже рыдала.
– Не накидывай пуха, Клим, – смело произношу я.
Никита, усмехаясь, спрыгивает со стола и хватает меня за руку, помогая подняться:
– Пошли уже, бандитка.
В салоне автомобиля витает умиротворенное молчание, а тихий Дип-Хаус приятно ласкает слух. Мы с Никитой, наверное, впервые не орем, не обижаемся друг на друга и не психуем. Я даже потихоньку привыкаю к его скоростной манере езды и больше не держусь за всевозможные ручки и не вздрагиваю, после каждого поворота.
Вечер накрывает город сумерками, фонари приветливо мерцают, пока мы несёмся по улицам. Хочется дышать полной грудью и глупо улыбаться, не думая о том, что будет или было. Это такие редкие, но такие приятные моменты. Жаль, что у них ограниченное время действия. В моем случае оно заканчивается, когда Никита жмет на тормоз.
Машина останавливается в уже привычном за последние дни месте, напротив моего общежития. И, как всегда, двери все еще заблокированы. Даже ручку не трогаю. А смысл? Отстегиваю ремень и поворачиваюсь к Никите, который усердно делает вид, что не понимает, в чем дело. Он смотрит в ответ так, словно это со мной что-то не в порядке.
– Мне разбить окно, чтобы выйти?
– Завтра вечером привезу твой ноут.
– Хорошо. Что-то ещё?
– Не привычно прощаться с тобой вот так. Без истерик.
