– Да…
– Мне тоже, – отвечает Никита и хватает меня за руку. – Поехали, малышка. Ты сейчас отключишься, а я не хочу тащить тебя на себе в общагу. Ты чертовски тяжелая.
– Что?! Да я пушинка!
– Уверяй себя в этом.
– Козел…
– Что ты мяукнула?
– Поехали, говорю. Сил уже нет тебя видеть.
– Придется еще потерпеть, – тихо произносит Никита.
– Что?
– Говорю, я бы на тебя смотрел и смотрел. Правда, лучше не в этой ужасной юбке.
– Чем тебе юбка-то не нравится?
– Ее хочется снять.
Закатываю глаза, не собираясь никак реагировать. Эти его прикольчики меня доконают.
– Холодно? – спрашивает Никита, включая печку в машине.
Кутаюсь в кожаную куртку, которую сдуру напялила. Пуховик не очень подходил сегодняшнему образу. Красота требует жертв! Что-то я не рассчитала свою готовность к таким жертвам.
Никита снимает кожанку, перехватывая руль, то одной рукой, то другой, и бросает мне на колени:
– Хватит трястись. Нечего было так рядиться. Зима еще вообще-то.
– Говорит чувак, который постоянно гоняет в кожанке.
– Я год жил на юге. Там даже зимой минимум плюс десять.
Тёплый воздух наполняет салон автомобиля. Расслабленно откидываюсь на спинку кресла:
– Говоришь так, будто скучаешь. Зачем тогда уехал?
Никита выкручивает руль и меняет наше направление:
– Есть хочешь?
Спокойствие растворяется в аромате свежего парфюма.
– Нет! Я хочу домой!
– А я бы пожрал! Уже начало шестого. Самое время завтракать.
– Самое время мне быть в постели! Отвези меня, а потом делай, что хочешь!
– Зачем? Если я и так могу делать, что хочу?
–Ты что? Не русский?! Вези меня домой!
– Не ори, Ань, – Никита протягивает руку и дергает меня за косу. – Я угощаю. Попытка накормить тебя – дубль три.
– Ты же всю ночь отработал? Откуда столько бодрости?
– Привык.
– А я нет и хочу спать.
– Хотела бы спать, уже была бы дома.
– Чего?! Ты запер меня в кабинете!
– Да? Ты уверена?
– Никита! Ты издеваешься что ли? Ты… Ты…
Никита снова дергает меня за косичку.
– Ну, кто я, малышка? Скажи. И одним шлепком ты не отделаешься. А после дружить мы точно не сможем, – на этот раз хрипотца в его голосе смешана с сексуальностью. Она вызывает дрожь, что спускается от груди к животу.
Да что он такое? Как в нем умещаются эти образы? Я за ним не успеваю.
Лицо горит. Хочу прижать холодные ладони к щекам, но не хочу палиться перед Никитой. Его угроза снова действует. Он умудряется пугать, возбуждать и бесить меня парой предложений.
– Да пошел ты, – наконец произношу я, совладав с эмоциями. – Я буду спать, а ты, как накатаешься, отвези меня домой.
