– Больше никогда не делай ничего подобного. Твоё тело принадлежит мне, и никто не имеет право портить имущество императора, даже императрица!
Это было немного обидно. Что это такое? Она же не вещь? Но в то же время приятна эта властная забота…
Владимир снял с неё пиджак, подхватил её и поставил на пол. Он взялся за остатки той злополучной шнуровки, пока Сэм двумя руками у груди держала сложённую простыню. Сняв с неё остатки корсета, он заметил шрам на левом плече, не удержался и прислонился к нему губами.
– Владимир… – робко прошептала она.
– Прости, не бойся меня, это всего лишь благодарность, за спасенную жизнь… – он продолжил помогать ей раздеваться, уже накинув сверху сорочку, и разбираясь с юбками. Когда совместными усилиями они наконец совладали с платьем, Владимир велел Сэм укладываться, а сам потушил свечи, и отправился в чулан переодеваться, дабы не смущать свою молодую супругу…
* * *
…Когда Сэм услышала, что Владимир собирается выходить из чулана, она закрыла глаза, решив притвориться спящей, дабы не возникало сегодня более неловких ситуаций.
Он подошёл, поставил свечу, сел на кровать и навис над ней.
«Что он делает? Почему не ложится?»
Она боялась вздохнуть.
* * *
Владимир увидел, что Сэм спит, присел на кровать и ещё пару минут просто смотрел на нее:
«Моя малышка, ты сегодня слишком устала, отдыхай. Завтра мы непременно обо всем поговорим и наконец, расставим точки над i. Я должен непременно узнать, почему печаль не оставляет тебя, что за мысли заставляют тебя страдать. Да и вообще узнать тебя…»
Он потушил свечу и лёг на свою половину кровати. Конечно же, непосредственная близость Сэм и её запах, не могли позволить императору просто уснуть. Он лежал так ещё около часа, терзаемый воспоминаниями о тех ночах, которые они уже провели вместе, возбуждаемый желанием от пережитого: её тёплые губы, которые он целовал, ее нежная грудь, которой он так бессовестно коснулся, своими наглыми руками, её нежный носик, что раньше каждую ночь упирался ему в шею…
* * *
Сон не шёл к ней, ей мучительно хотелось прикоснуться к мужчине, лежащему рядом, как раньше, вдохнуть родной запах…
В попытке избавится от навязчивых мыслей и уснуть она пролежала ещё около часа, и поняла, что все бесполезно.
«Он должно быть уже спит…»
* * *
…Вдруг, будто оживляя его воспоминания, миниатюрная ручка скользнула по его груди и обняла за шею. Он собрал всю свою волю в кулак, так как знал, что за этим последует: вот два упругих полушария уперлись в его торс; нога легла ему прямо на восставший нефритовый стержень; и маленький носик, привычным движением, уткнулся ему в шею…
