Может, мама и права в том, что самооценка у неё хромает, но ведь раньше и правда на неё никто даже внимания не обращал.
А ещё мама всегда твердила, что от красивых парней — одно зло и страдания. Они наглые, высокомерные, беспринципные. Это если в двух словах, на самом деле она много чего нехорошего говорила.
Но вот посмотришь на Глеба — он вовсе не наглый и не высокомерный. И взгляд у него просто необыкновенный: обволакивающий, волнующий, тёплый, чуточку насмешливый, но при этом ласковый, что ли.
— Давай-давай, а то я налегке иду, а ты нагружена. Это как-то не очень.
Саша зарделась, но папку ему отдала. Он ещё и галантный!
— Там твои шедевры? — с улыбкой спросил он, снова беря её за руку.
— Да ну, — смутилась она. — Какие шедевры? Так…
— А что вы рисуете? — поинтересовался он.
— Чаще всего пишем натюрморты. Иногда портреты. Весной и осенью выходим на пленэр.
— И тебе нравится?
— Да! Очень! Особенно люблю писать портреты… карандашом, сангиной, сепией. Ну и городские пейзажи. Натюрморты тоже ничего, но скучновато, нет жизни, хотя Ольга Алексеевна, наш педагог по рисунку, сильно хвалит. Особенно когда я экспериментирую с композиционными приёмами. А вот с цветом как-то не очень… Карен, наш преподаватель живописи, говорит, что техника у меня хорошая, но не чувствуется индивидуальности…
— И что? Это так важно — индивидуальность?
— Конечно! — горячо ответила Саша. — А как же! Это ведь самое главное. Иначе ты и не художник вовсе, а так… копировщик. Художник ведь не просто отображает реальность, он вкладывает в картину свой взгляд, свой внутренний мир, свои чувства…
Саша спохватилась: зачем она Глебу это рассказывает? Он ведь от всего этого совершенно далёк и ему попросту станет с ней скучно, как и всем другим. А ей почему-то так не хочется, чтобы он утратил к ней интерес.
— А чем вы занимаетесь? — поспешила она перевести разговор на него.
Глеб снова остановился, потянув за руку, развернул к себе. Наклонив вперёд голову, посмотрел ей прямо в глаза.
— Эй, что ещё за вы? Вроде я пока не дряхлый, чтобы мне выкали. Ко мне на ты. Или пойдём пить на брудершафт? — в чёрных глазах искрили смешинки.
— Я постараюсь, — вспыхнув, пролепетала Саша.
— Ну, давай, старайся, слушаю, — произнёс он, а сам так и не сводит игриво-насмешливый взгляд.
Саша почувствовала, что неумолимо краснеет, но вымолвила:
— Ты…
— Лааадно. Принято, — широко улыбнулся он, потом посмотрел на её губы и добавил: — Хотя вариант с брудершафтом мне понравился больше.
