Саша вообще не думала, что такая самовлюблённая красотка знает о её существовании.
Днём позже Алина, проходя мимо, толкнула Сашу так, что едва не сбила с ног. Разумеется, не извинилась.
А сегодня утром, перед занятиями, встретив Какоурову возле раздевалки, Саша услышала небрежное: «Брысь». И вдобавок болезненный тычок острым локотком.
После первой пары они всё-таки «поговорили». Алина сидела с подругами на подоконнике, когда мимо них проходила Саша.
— Терпеть не могу Фурцеву, — бросила Какоурова.
Саша оглянулась и наткнулась на её взгляд, колючий и презрительный. Развернулась, подошла.
— Я не понимаю, у тебя ко мне какие-то претензии? — стараясь не выказать волнение, спросила она. — Что ты всё время ко мне цепляешься?
— Потому что ты меня бесишь, — нагло ухмыльнулась Алина.
— Я тебе что-то сделала? Как-то обидела?
— Попробовала бы, — фыркнула Какоурова.
— Ты можешь относиться ко мне, как тебе угодно — это твоё право. Но если ты не прекратишь вот эти свои выходки, если будешь толкать меня и оскорблять, то я буду вынуждена на тебя пожаловаться.
Подруги Алины дружно прыснули.
— Кому? Мамочке? Ну, беги жалуйся.
— Причём тут мамочка. Я пойду к Людмиле Николаевне.
Это их насмешило ещё больше. Какоурова тоже захохотала, громко, заливисто, но почти сразу резко оборвала смех и зло прошипела:
— Чеши отсюда, пугало огородное.
Жаловаться к директору Саша, конечно, не пошла. Как-то несерьёзно это, подумала. По-детски. И что она скажет? Людмила Николаевна, меня девочки обижают? Глупость же. Только выставит себя на посмешище.
Какоурова же после Сашиной угрозы обозлилась ещё больше. Хотя трогать — больше не трогала, даже пальцем, но зато весь день цепляла её и высмеивала. По всем пунктам прошлась: что это у неё на ногах? На какой помойке эти говноступы она нашла? А этот балахон поносного цвета, видать, ещё прабабушка вязала. А штаны? С какого бомжа сняли это убожество?
А ведь не только она одевалась попроще в их группе. Да все почти. Им сразу так и сказали: наряды оставьте для других мест, а на занятия носите то, что удобно, и то, что нежалко выбросить. Но Какоурова высмеивала почему-то только её одну.
Саша старалась не обращать внимания, но это сложно. Все эти «лахудра», «пугало огородное», «страшила», ухмылки, шепотки летели в спину и больно жалили.
И непонятно, за что вдруг Какоурова на неё взъелась? А главное, как себя вести?
Никогда Саша не попадала в подобные ситуации. В школе её не трогали. Особой любовью одноклассников она, может, и не пользовалась, но и явной антипатии ни у кого не вызывала. Общалась со всеми на уровне привет-привет, пока-пока, давала списать, когда просили. Никто её не обижал. Никогда…
