— Угу, на трамвае, — усмехнулся Глеб.
— Да пофиг. Настройся.
— Ну всё, всё, настроился.
Ожидать у подъезда пришлось совсем недолго — какой-то мальчишка-школьник с огромным рюкзаком возвращался домой из школы и впустил Привольнова.
Глеб торопливо взбежал на четвёртый этаж. Лифта в доме не имелось.
Азарт пропал, зато возникло вдруг нехорошее предчувствие. Хотелось развернуться и уйти. Но это будет как-то трусливо, что ли, подумал он и шагнул на просторную площадку, оглядывая двери.
Надо просто поскорее расквитаться с этим делом и домой. У квартиры с латунными цифрами 38 он остановился. Перевёл дух и втопил кнопку звонка.
День был просто ужасным.
Строго говоря, никакой трагедии не случилось, но так бывает, когда мелкие неприятности с самого утра возникают одна за другой, наслаиваются, копятся и, в итоге, превращаются в гигантский снежный ком, который накрывает с головой, душит, прижимает к земле. И к вечеру ты, несчастный, измотанный, подавленный, ненавидишь весь мир и не веришь ни во что хорошее.
Ну, весь мир Саша, может, и не ненавидела, но отдельных личностей — вполне. А главное, чувствовала себя безмерно, бесконечно несчастной. И, казалось, так оно будет всегда.
Началось всё несколько дней назад, хотя, если так посмотреть, то очень счастливой Саша Фурцева себя давно не ощущала, наверное, с детства, когда радость приносили самые незначительные мелочи. А последние год-полтора она жила как будто по инерции. И собственная жизнь ей казалась обыденной и ужасающе заурядной.
Нет, первое время, как поступила в художку, был подъём: новые впечатления, эмоции, надежды. Но впечатления себя исчерпали, эмоции притупились, а надежды не сбылись. Всё продолжалось по-старому, только вместо школы она ходила теперь в училище.
Вот и преподаватель живописи, который в прошлом году ею восторгался, видел даже в неудачных работах свет, невысказанную страсть и искренность, теперь только досадливо морщился: "Вы слишком налегаете на оттачивание техники, Сашенька, и забываете о главном: вдохнуть хоть крупицу чувства".
Слова преподавателя очень ранили, повергали в ещё большее разочарование собой, но при этом Саша понимала — он прав. Жизнь её пустая, она сама пустая и картины тоже пустые. И главное, никакого просвета.
А несколько дней назад стало совсем всё плохо. Её неожиданно оскорбила Алина Какоурова, местная красотка. Сначала грубо оттеснила в столовой училища — тогда Саша подумала, что это просто случайность, потому что делить им с Какоуровой нечего. Они и учатся-то в разных группах, Саша — по специальности живопись, Какоурова — на дизайнера. Общих знакомых не имеют и почти не пересекаются в пространстве.
