И эта малость подействовала на неё одуряюще. В голову сами собой полезли назойливые стыдные мысли и фантазии, а внизу живота сгустилось горячим комом желание.
Оксана тогда осталась до конца игры, хотя несколько раз говорила себе: уходи от греха подальше. Но почему-то продолжала сидеть и смотреть. Наваждение какое-то.
После игры Привольнов взял у кого-то бутылку с Бон Аквой и припал к горлышку. Пил он долго, жадно, запрокинув голову как горнист, а у Оксаны от этого зрелища наоборот пересохло во рту. Напившись, он вытер губы тыльной стороной руки и вразвалочку пошёл к дверям. Проходя мимо, неожиданно посмотрел прямо на неё. И не просто посмотрел, а будто взглядом одновременно раздел её, заценил и сделал совершенно непристойное предложение.
По-хорошему стоило бы возмутиться от такого нахальства, но внутри всё предательски задрожало. Она смущённо закусила губу, подозревая, что он наверняка просёк и её мысли, и её желания. И как будто ответил ей, что и сам не прочь. И тут Привольнов едва заметно улыбнулся и подмигнул, тем самым подтвердив, что да, так оно и есть — просёк и не прочь.
В следующий раз они встретились в университетской столовой. Случайно оказались рядом в очереди на раздаче. Привольнов стоял прямо перед ней и не сразу её заметил. Потом обернулся, поздоровался — между прочим, впервые, — но посмотрел при этом так, что её тотчас кинуло в жар. И ум у неё, видимо, совсем затуманился, иначе как объяснить, что взяла она гречневую кашу, которую на дух не переносит?
А перед самой кассой, он вдруг наклонился к ней и негромко произнёс:
— Может, встретимся?
Не самое романтичное предложение, конечно. Да вообще оскорбительное, как-никак она — преподаватель, он — студент. Стоило бы окатить его ледяным взором и высказать что-нибудь строгое, отрезвляющее, а ещё лучше ядовитое, чтобы не зарывался. Но внутри проснулась уже знакомая дрожь, а жар прихлынул к щекам, выдавая её с потрохами.
Оксана пожала плечами, мол, почему бы и нет.
В тот же день они приехали к ней, на съёмную квартиру. А куда ещё? Не к нему ведь в общежитие заявиться.
Если бы он разочаровал её тогда, ну или хотя бы просто оказался самым обычным, было бы намного легче. Она бы просто на этом всё прекратила без малейшего сожаления и спокойно жила бы дальше, вполне довольствуясь своим Валерой. Но этот смазливый черноглазый мерзавец довёл её до исступления. Сам заводился с пол-оборота и её заводил мгновенно, казалось, ничего особенного для этого и не делая. Просто взглядом, касанием, голосом. В его руках она изнывала и плавилась, а он словно чувствовал, что ей нравится, чего и как хочется, неведомым образом угадывая её самые потаённые желания.
