Аллигатор и Медичка не обратили внимания на педагогическую находку, но обратили мое внимание на то, чтоб таких застолий больше не устраивать. В последующие времена московским лучше было даже не показываться в Хотилицах, лучше было сидеть в Любутке.
В нерабочее время мы бежали к ним. Они жили все в моей избушке и спали на полу, приткнувшись плотно друг к другу.
Но случилось, что две маленькие девочки из Москвы заболели поносом. Я лечила их домашними средствами, прибегая с дежурства, и только на третий день, увидев в горшке кровь, догадалась, что это неведомая мне дотоле дизентерия. Больные были уже плохи, я заказала парням делать носилки — срубить четыре жерди и, продырявив спальные мешки, просунуть их в дырки. Дело простое, только дойти до леса непросто, хоть он и рядом. Была ужасная погода: целый день валил мокрый снег, под снегом — наст, под настом — вода. Месяц март.
С жердями время протянули, нарубили толстых, рука не обхватывает. Носилки получились тяжелее самих больных. Укутали их, понесли. И хотя на каждые носилки было по четыре носильщика, несли трудно, перекладывали с рук на плечи, отдыхали. Спустились к мосту. То ли день был как сумерки, то ли в самом деле темнело… Вначале было еще что-то видно вроде дороги, тут таскали дрова, а дальше поле — никаких следов. Надо было его пересечь и попасть к началу лесной дороги, но мутно-смутно все вокруг. Вот лес, тяжелый снег поломал и погнул деревья. Молодые березы склонились до земли — муж ли пьяный их за волосы пригнул? Бурелом непролазный — то ли обходить, то ли перелезать с носилками? Я сказала им: «Погодите здесь, я пойду посмотрю дорогу». Они поставили носилки на снег. Больные не шелохнулись. Спят? Прошла вперед и вправо и влево — не прошла, проползла, вытягивая ноги из каши, проламывая наст. Встала на четвереньки… Только еще завыть! Дорогу не нашла. Они там ждут от меня спасения, ногами замерзшими топают, а с плеч пар валит. И дети, которые молчат, глаз не открывают. Приползу к ним и что скажу?
Еле-еле я их нашла в этом чертовом (в том самом!) месте. Они взяли носилки на другое плечо, где еще не намято, и пошли вперед. Где вперед, а где назад — бог весть. Я шла перед ними, но не я их вела. И вышли. Открытое знакомое место, дорога круто в гору. Потом под гору, через болото незамерзающее, кислое зимой и летом, страшно разбитое колеями, а там уже по насыпи. Оставалось только идти впереди и молчать о том, что я их люблю.
