Машины стихи:
Промерзлая голая земля до центра, до костей.
Забывшись, в твердости застыла.
Торжественен парад смертей,
Он наступает. Тем быстрей
Течение земное жизни леденеет.
И ярче дни той обнаженной мощи —
Земли небесным пухом не прикрытой,
Великолепной полнозвездной ночи
В сверканье льдистом, в отрицанье
Тепла мест здешних, и покоя
Смерть не приемлет и теснит
Явь зелени полей озимых…
Я ходила и низко кланялась Налиму, чтобы он продал нам зерно — жито. Ходила ходуном перестройка, стихия могла нас поглотить, нас обкрадывали все — от «МММ» до собственных шоферов, плутовал родимый колхоз Кирова, лютовала налоговая инспекция: «Вы получаете гуманитарную помощь, вы скрываете!» — «Мы получили два мешка сушек с хлебозавода…» — «Вес? Цена?» Я стою перед полными и очень полными «наложницами», держу в руках охапку топорищ, с валенок моих подтекает лужа… «Не надо путать свой карман с общественным», — говорят мне они.
Альтернативы — знак времени. Альтернативы альтернатив… У меня альтернативная (государственной, школе-интернату для детей-сирот-инвалидов) педагогика. У шведов есть государственные школы, есть вальдорфские — альтернативные государственным, и есть альтернативные вальдорфским…
Я еду к шведам смотреть их альтернативную альтернативной на громаде «Silya laine» и от альтернативности их жизни нашей, деревен-ской, меня страшно укачивает: казино, невиданные яства, шведский стол плюс шторм пять баллов. Но наконец почва под ногами перестает волноваться, и глазам открылось местечко Сульвик (Сольвейк), куда явился Пэр.
Пэр Альбом — старый возмутитель спокойствия. Он давно отверг вальдорфское воспитание к свободе и, удалившись в тихую пустынную бухту на побережье, построил свою крепость — несколько небольших замков, окруженных небольшими скалами. Есть и свой водопад… Да. У нас в деревне такого нет, здесь — долина вогнутая, а наше место выпуклое — главный водораздел Восточной Европы.
Школа — учителя, ученики, рабочие — собрались в зальце. Пэр читает сказку при свечах. Разных возрастов шведы — стройные белоголовые, и темные кудрявые, и негры. На полатях среди там-тамов и других ударных (со всего мира) — целая гроздь детей. На подоконники стрельчатых окон непрерывно влезают и слезают, но большая часть народа мирно лежит на полу на шкурах и матрацах. Все время ходят в дверь и из двери по узкой извилистой тропинке между людьми. Тесно, жарко, полумрак.
На полу поперек тропинки спит лицом вверх Александер — учитель младших классов. Через него перешагивают, на лицо не наступая. Девочка спустила с лавки ножку и поставила ему на живот, потом вторую. Он, не просыпаясь, поправил ножки себе на грудь. Кто-то с подоконника поставил ножки в носочках мне на голову…
