(=
Jahr) произносится
Johren, с ударением на втором слоге [Haushild 1907] (эта заметка вызвала многочисленные отклики).
«Двоевластие», несмотря на различие в реализации, должно было определять просодику в раннеиндоевропейском в той же мере, в какой это происходило в раннегерманском. В отдельном слове место индоевропейского тона зависело от внутрисловесного ритма, т. е. от следования долгот. Фразой же управлял ритм синтагмы, который не считался с произношением изолированного слова. Какие-то слова, попадавшие в синтагме на одно и то же место, становились привычными с позиционным фразовым ударением, но как только они «возвращались в словарь», их форма восстанавливалась. Об ударении некоторых слов только и можно было судить в потоке речи: если существительное — тон на корне; если прилагательное — на тематическом гласном и т. п.
В германском отдельное слово закрепило фразовое ударение на корне, и ситуация, как в лат. scribo, scribebam, scribebamus (‘я пишу, я писал, мы писали’), стала невозможной; преобразовались и двусложные слова вроде fadar ‘отец’ с историческим тоном на втором слоге. Неоднократно пытались рассматривать акцент‑2 шведского и норвежского языков с их подъемом голоса на послекорневом слоге как компромисс между индоевропейским и германским ударением или расставлять ударения в длинных германских словах на индоевропейский лад. Гораздо вероятнее, что на протяжении многих веков, пока не возникло в германских языках словесное ударение, их просодику по-прежнему определяло ударение фразовое, в принципе свободное. Только так и можно представить себе закон Вернера, т. е. перенесение произносительных навыков, поначалу распространявшихся лишь на /s/—/z/, на новые спиранты. С учетом иных условий говорили как на нижненемецком: в изолированной форме Johren ‘годы’, а в предложении, если надо, Johren (или как в английском: в словаре писали ˈfifˈteen, а говорили либо ˈfifteen, либо fifˈteen). Изучая распределение глухих и звонких спирантов в связи с положением слова в строке в древнесаксонской поэме «Heliand», Ари Хоптман пришел к выводу о поздней продуктивности закона Вернера. К сожалению, ни его диссертация [Hoptman 2002], ни статьи по ней пока не опубликованы.
Поскольку место индоевропейского ударения в древнегерманских словах можно определить только по глухости и звонкости спирантов, их распределением в зафиксированных рефлексах стали пользоваться для того, чтобы без дополнительных комментариев восстанавливать акценты в формах под звездочками. Нечто подобное произошло с ларингальной гипотезой. Де Соссюр вывел «сонантические коэффициенты» алгебраически. Поскольку нулевая ступень индоевропейских дифтонгов — это их второй элемент (глайд), то и долгие гласные, которые ничем функционально от дифтонгов не отличались, должны были чередоваться с каким-то нулем. Так к индоевропейской системе гласных был прибавлен шва индогерманикум. Дальнейшее напоминает историю с законом Вернера. Основополагающее открытие вызвало бесчисленное количество до сих пор не решенных вопросов, и в этом нет ничего предосудительного. Но когда реконструированные формы доводят до праиндоевропейского уровня, механически вписывая в них ларингалы (второй до или после
