Питон зарычал.
– Мы допустили фатальную ошибку. Маленький мерзавец подрос, затаился и из Шакалёнка превратился-таки в Шерхана, хитрого, коварного, готового терпеливо выслеживать свою жертву и ждать удобного случая.
Гиббон усмехнулся.
– Да, малышу в смекалке не откажешь. Это же надо, просчитать всё до мелочей, выстроить такую комбинацию, чтобы Настя оказалась именно тут, именно в это время.
– Думаю, наш воскресший друг и советник шейха является одним и тем же человеком. ― Кивнул Тулуза. ― Иначе, как бы он вообще был в курсе всего, что творится в этой части пустыни?
Чёрный лев. Шерхан. Тот, кого я ненавидела всей душой в юности, тот, кого я считала мёртвым, затаился тут, в Аравии, чтобы через столько лет появиться вновь.
Питон тяжело вздохнул.
– Ладно, братья по разуму, мы выяснили, что Шакалёнку нужен контейнер. Вот только что там может лежать, да и где тот самый контейнер находится в настоящее время?
Гиббон почесал выдающийся лоб.
– Думаю, будет второй звонок с инструкциями. Не знаю, почему, но мне кажется, за нами следят. Пока всё идёт по плану засранца. Очень скоро мы получим право доступа на объект, и драная кошка вновь объявится.
Меня не отпускали нехорошие предчувствия. Я понимала, что с Богданом пока всё в порядке. Но тут ключевым являлось слово «пока». Что случится с моим сыном, если что-то пойдёт не так?
– Вы определили, откуда шёл звонок?
Тулуза развёл руками.
– С Северного Полюса.
– Мне не до шуток.
Лысый чёрт и не думал шутить.
– Звонок обработан одной очень хитрой программой. Да и не дурак же этот Шерхан, чтобы болтать с тобой три с половиной минуты и не понимать, что его место нахождения тут же обнаружат? Придумав такой план, хищник не проколется на досадной мелочи.
– По моим наблюдениям все хитроумные планы проваливались именно из-за мелочей.
Я повернула голову и чуть не вскрикнула. Брезентовая дверь палатки сместилась в сторону, явив моему взору того, кого я не ждала и не звала, но о ком всё ещё плакало моё разорванное сердце одинокими холодными ночами. Ветер трепал светлые выгоревшие волосы мужчины, которые в лучах послеполуденного солнца казались золотыми. Янтарные глаза потемнели, а на лице залегли новые морщинки. Уродливый шрам на щеке немного разгладился и практически не выделялся. Возможно, над ним поработали пластические хирурги? Впрочем, меня никогда не смущал этот шрам. Мои пальцы почувствовали слабое покалывание, как тогда, пять лет назад, когда прикасались к нему, и я в отчаянии сжала руки в кулаки. Игнат устало улыбался мне, как путник, проплутавший в пустыне несколько дней и, наконец, получивший кров. От шикарного парня, сердцееда и ловеласа, ничего не осталось. Тулинов стал другим. И я не могла понять, нравится ли он мне вот таким, новым.
