– Нам бы тут побыть какое– то время, – сказал Андрей. – Может, и нашли бы тех, кто возит.
– Да, а жить на что? – Гарик с тоской смотрел на верхушки австрийских Альп, видневшихся вдали у горизонта. За ними была другая жизнь, такая близкая и совершенно недоступная.
– Работу поискать, что ли? – Андрей тяжело вздохнул, понимая, что идея эта бредовая. Искать работу, не зная языка, дело гиблое.
– Поехали к границе. Хоть посмотрим, как все это выглядит, – решил Гарик. – Там, на месте, может, и мысль стоящая появится. Или найдутся проводники. Где есть спрос, должно быть предложение, – повторил он фразу, которая в последнее время у многих была на устах. В стране полным ходом строились рыночные отношения, половина населения переквалифицировалась в коммерсанты. Красивое название скрывало под собой банальное «купи– продай», то есть, по сути, спекуляцию, за которую при Советской власти сажали в тюрьму.
Таксист довез их до официального пропускного пункта, где толпились желающие пересечь границу. Гарик и Андрей пошли вдоль ограждения. Они шли долго, пока не выбрались в безлюдное место, вдоль сетчатого забора, за которым, на той стороне, виднелись перелески. Оба думали об одном и том же: найти место, где можно будет прошмыгнуть. Едва стемнело, они подобрались ближе к забору. Гарик осторожно прикоснулся к проволочному плетению. Током не ударило, хорошо. Сетка была мягкая, податливая, они вдвоем легко приподняли ее над землей и, нырнув под нее, оказались на другой стороне. Вокруг царила тишина. Никто их не окликнул, не остановил. Они стрелой помчались к лесу, торопясь убраться с открытого места как можно быстрее. Это было глупо – глупее не придумаешь. Лучше бы легли на землю и ползли потихоньку, может, тогда у них и вышло бы что– то. Бегущих по вспаханному черному полю, то и дело попадающих в полосы движущегося света, сразу заметили. Целый отряд пограничников бежал за ними с ружьями наперевес. До них донеслись предупредительные окрики. Гарик и Андрей бежали быстро, но их все равно догнали, грубо схватили и поволокли на КПП.
Дальнейшее стало походить на дурной сон. Череда допросов, темная и сырая камера СИЗО с маленьким зарешеченным окном, суд. Дали каждому по году условно. Волокита длилась долгих три месяца. Потом их отпустили. Один пограничник, хорошо говоривший по– русски, сообщил им напоследок с насмешкой:
– Повезло вам, что на этой стороне попались. Если б на той, могли бы и пристрелить.
