— Я теперь знаю его чуточку больше и в разы больше понимаю.
— Не томи! — она даже голос повысила.
Павел улыбнулся и произнес по памяти:
— «Когда хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.»
— Красиво, — она помедлила, — Дидро, наверное, был влюблён, когда написал эти слова.
— Художник прозы? — он провоцировал, проводя словесную параллель к себе, ведь так назвала его сама Настя.
— Однозначно, — она улыбнулась.
— Влюблённый художник прозы, — растягивая слова, Павел шагнул на границу приятельского и личного.
— Любовь сподвигает на поступки, влюблённость — на поэзию и остроту восприятия, — она ушла на более общую территорию, оглянулась на кассу и спросила как ни в чём не бывало.
— Как думаешь, местные специально придерживают для нас эту стойку?
— Конечно, — он наклонился в её сторону. — Я с ними договорился.
Она фыркнула.
— О, всемогущий господин!
— Скажи, вот вроде ты на виду у всех, — он обвел рукой вид на улицу из окна, — выше других столиков внутри и как на витрине снаружи, но…
— …но ощущение, что ты в укромном уголке, таком своём-своём, — договорила она за него.
— Абсолютно, — они опять приблизились к грани личного.
— Только табуреты я бы заменила на стулья, — не соскользнула с пограничья, отвела взгляд. — Мне очень нравятся детские стульчики для кормления, которые трансформируются, их можно подрегулировать под высоту стола, и ребенок в комфорте, с широкой спинкой, на уровне и вместе со всеми.
— Такие бывают? — он чуть отклонился на своём сиденье.
— Представь себе! Я досконально изучила вопрос, подбирая стульчик для Поли. Для дочки, — уточнила Настя, немного запнувшись на проскочившем имени. — Сама бы в таком посидела. Он широкий, с углублением, не плоский. Обхватывающие края, фиксируемые подлокотники. Мечта, а не стул!
— Дочка оценила?
— Очень на это надеюсь. Во всяком случае, не капризничает и не пытается его покинуть в ту же минуту, как в него попадает, — постучала по дереву и приняла кофе от Таи.
— Я обожаю гамаки, — поддержал он мебельную тему. — Они подстраиваются под тебя. Можно сидеть, лежать, принять положение наполовину. Завернуться в него, упав в самую середину, или перевалиться на край, используя второй как своеобразную спинку. Люблю в них качаться и думать.
— Как проникновенно ты описываешь, — она задорно на него смотрела. — Легко можно заочно стать поклонником этой подвесной лежанки.
— Хочешь сказать, что никогда не качалась в гамаке? — он недоверчиво покосился на неё.
