Мы лежали и разговаривали. Обнимались. Были моменты нежности и возбуждения, когда мы целовались. На большее у нас не хватало сил, да и надобности в этом не было. Мы наслаждались запахом друг друга. Я знала, что его последний день станет последним и для меня.
Мы лежали и говорили о небе, о звёздах, о космосе, о вечности. Я не могла надышаться им, я была счастлива. Мы набрали книг из библиотеки. Он читал мне стихи. Я заметила, что речь его становится медленнее и вдруг совсем прервалась. Я испугалась. Якуб уснул. Я осторожно сняла его руку с моего плеча и встала. Я сходила за письмами, которые он писал мне. Я села перед ним и стала перечитывать. Якуб проснулся, скорее всего от моих всхлипов.
– Что ты читаешь там?
– Твои письма.
Он достал из под скамейки коробочку и вынул от туда письма. Мои.
– Прочтёшь мне их? Хочу услышать их. С теми чувствами, с какими ты мне писала их.
Я села, опёршись спиной на скамейку. Якуб положил голову мне на колени. Письма были прекрасно сохранены и уложены по порядку. Сверху было самое последнее, снизу – самое первое. Я начала читать.
Я прочла несколько писем, и невольно заплакала. Якуб погладил меня по щеке и поцеловал мою руку.
– Продолжай.
«В вишнёвых садах прекрасные соловьи перепрыгивают с ветки на ветку. Но один соловей сидит на одном месте, он ждёт кого-то.
О, соловей! Позволь мне стать той, кого ты ждёшь!
Напои меня вишнёвым нектаром,
Согрей своими пёрышками,
Дай мотыльку сгореть в вишнёвом огне!
Я мотылёк, безнадёжно влюблённый в соловья!
Помани меня к себе, убей одним взмахом крыла, но позволь хотя бы на миг ощутить твоё тепло.
И мне не страшно будет сгореть в огне вишнёвого сада.
И мне не страшно будет попасть в клюв к соловушкам, которые жаждут твоей любви.
Дай сделать хоть глоток из чаши, сотворённой твоей любовью и нежностью.
Спаси меня, соловей! Спаси моё сердце – убей мотылька своей любовью!»
Я не прекращала плакать. Это было последнее письмо, и на него он не дал ответа.
– Якуб, ты спас моё сердце. Теперь мне не страшно будет умереть. Слышишь? Я ощутила твою любовь. Пусть это был лишь миг, но я была счастлива. Якуб!!! Якуб! Якуб…
Нет. Его уже нет. Те глаза, что возбуждали волновали меня одним морганием, навечно застыли.
Якуб… Поляк из Вроцлава. Он так и не рассказал мне, что это за город.
