Все нудно в пар<ижской> эмиграции. Похаживают в гости, бридж, почитывают доклады, Бердяевы разлагают молодежь, все пичкают вчерашним бульонцем жидким, с приправами, во имя имок и муасонов, с прожилкой из юдофильства, с эманацией всеприемлемости б-кой, с пропов<едью> «терпимости» — д<ома> т<ерпимо>сти. Неистребима эта вонь федотовщины, провонявшего либерализма и двухгрошевого вольнодумства, — все вольтеровские подметки продолжают отрыгаться.
Ублюдки убогие, все — те же!! С нетерпимостью к инакомысл<ию>, к национальному, к родному, к родовому... все с оглядкой на «запад». Истинные мракобесы, ненавижу! И... на сколько тут процентов... подделыванья, выплясыванья ради мзды и «руки дающей»! Знаю. Почему с них б шкуры не содрали?! почему — почему?! Род сей неистребим. Язык лопатою подгребает и все на головы старое помойное добришко — за полстолетие надоевшее! — вываливает... все то же гнуснейшее «богоискательство», все — с «евангелием»… Нет, довольно, расстроился — вспомнил.
«Монарха» [20] дочитал, — целый трактат, ясный, сильный. Но это же — идеал священный... где же ныне — нам-то!? Да, верно, надо, чтобы монарх сам зажег... был эна какой..! Для сего — 1: или великая простота душ нужна, или — 2 — великая утонченность оных... душевная гениальность, а от мо<нар>ха — тоже — тоже в энной степени. Эпоха вырабатывает новые формы, и мы выработаем... Вы дали блестящую концепцию, глубокую и, при углубленно-философски тонком обосновании, — очень воспринимаемую любым вдумчивым читателем. Свойство Вашего дарования, ныне почти не встречаемое.
Жду случая разбогатеть... улыбнется ли мне н<ациональная> л<отерея>? Зажал в кулаке, жду. Жду и «Богомолья»… а оно не приходит. Кунктаторы[21] там, в Белгр<аде>. Гора писем неотвеч<енных>. Отчаяние... хоть не получай. То на обеды приглашают, то — почитай-те..! — в «Русский Дом», автомобили присылают... а я отказ пишу с трудом... ибо и обидеть тяжело. А если отвечать всем — мне надо особую статью бюджета, в 200 фр. в месяц. Ибо и ру-ко-пи-си... шлют! Завел «безнадежный угол» и складываю. Что же делать?! Целы, а отослать нет средств, разоришься. А отвечать — тоже — и время, и на марки. Ругают, чай... Ох, не люблю, томлюсь... но что же делать?!
Поцелуйте от нас милую Наталию Николаевну. Какие В<аши> планы? как Вы живете, — боюсь, что в тяжелом настроении Вы, давно не пишете, я уж привык, <неразб.>, и сжимается сердце.
Нет дня, чтобы не думалось о Вас. Скоро и весна, и надо куда-то... Но раньше еще надо устраивать «вечер», иначе не вытянешь. И опять — сколько хлопот, и не только — мне, а гл<авным> обр<азом> добрым людям... чтобы добыть 2–2 1/2 т<ысячи> фр. А без вечера — и на кварт<иру> не соберешь. Вот какие дела.
