Я начала рассказывать о событиях последних дней, не считая одного загаданного желания. Ни к чему ей было знать о моей маленькой слабости. Поняв, что разговор затянется надолго, предложила сделать чай.
Я встала и подошла включить чайник, полезла в шкаф поискать сахар:
— Вам сколько сахара?
— У Леры его нет, — тихо сказа она, будто этим маленьким вопросом, я смогла прорвать стену ее недоверия. Она внимательно смотрела на меня, будто бы, ища какие-то отличия, остановилась на плечах. — И Лера никогда не сутулилась с самого детства.
Слово детство неприятно кольнуло Аня была не просто менеджером, и даже не подругой, она знала ее с самого младенчества, знала ее мать. Только сейчас я заметила, что в ней есть что-то похожее на саму Леру, тот же нос, та же форма лица, это ведь не просто сходство. Она была родственницей и скорее всего близкой.
«Мама, мама, тетя пришла, — услышала я звонкий детский голосок, словно вырванная подсказка из прошлого, чужое подсмотренное воспоминание.
Детский восторг, солнечный день, и крепкие объятия. Прижаться к лицу щекой, услышать:
«Не тетя, а крестная».
Я чуть не выронила чашки из рук, от неожиданного нахлынувшего на меня видения. Смотрящая на меня женщина, если что то заметила не стала этого комментировать лишь добавила:
— Как я сразу не поняла.
Сев вновь за стол, я чувствовала я спрятала дрожащие руки. По телу все еще продолжали бежать мурашки.
— И где же Лера? — задала вопрос ее тетя, а по совместительству еще и крестная мать. Да уж повезло мне, так повезло. Кто бы знать, что Литвински устроила свою родственницу в агентство, где работала?
— Я не знаю, — тихо произнесла я. Иногда лучше солгать, слишком болезненной и неприятной может быть правда. Зачем лишать человека какой-либо надежды?!
— А где твое тело? — она с трудом сформулировала вопрос слишком странным и диким он ей казался.
— Сегодня похоронили. — Я не стала лгать. Слишком легко было проверить истинность моих слов.
Она продолжала сидеть с каменным лицом, лишь только крепче сжала край стала, до той степени, что побелели костяшки пальцев. В ее работе важно было всегда справляться со стрессами, и не поддаваться эмоциям, и даже сейчас она держалась. Разумеется, моя смерть ничего не значила для нее, я не пытала в этом никаких иллюзий. Но она легко могла знать, что это, скорее всего, может означать для Леры.
Несколько секунд я с томлением в груди ждала ее слов.
— Если вы поменяетесь обратно, — начала она, не став уточнять, чем для меня закончится подобный обмен. — Карьера Леры не должна пострадать, — сказала она, продолжая цепляться за мысль, что ее племянница жива. Слова давались ей с большим трудом. — Ты же это понимаешь?
