– Завтра едем в Москву, – закончил свою речь Пётр, обвёл испытующим взглядом лица мастеров.
К нему уже спешил кто-то смутно знакомый Андрюсу; оказалось, это сам Меншиков. Он сходу что-то зашептал государю, уверенно, настойчиво. Пётр промолчал, кивнул Андрюсу и Овсею и в сопровождении Александра Даниловича покинул мастерскую.
– Ну, Андрюха, подвезло тебе… – начал было Овсей Овсеич, но Андрюс не стал слушать дальше.
Он пока ничего не увидел, но почувствовал вдруг страшную тревогу, аж спина покрылась испариной. Тут же раздался возглас кого-то из мастеров: «Опять ты тут, нечистый дух!» – и к ногам Андрюса чёрной тенью метнулся верный Тихон. Агне! Проклятая ведьма, о которой он, встретив государя, умудрился совершенно позабыть.
* * *
Андрюс стремительным шагом вошёл в комнату, с ведьмина перстня срывались тяжёлые, крупные изумрудные искры… Мать и отец только уставились на него безмолвно, испуганными глазами.
Иева, как и в прошлый раз, сидела в отцовском кресле, выпрямившись, царственно сложив руки на груди, и насмешливо поглядывала то на родителей, то на Андрюса. Тихон громко зашипел и угрожающе выгнул спину; Андрюс прошёл вперёд, но отец схватил его за руку.
– Андрюс, – простонал он, – где моя дочь? Где Иева? Я не вижу её…
– Всё будет хорошо, батюшка. – Андрюс осторожно высвободился. – Иева вернётся, клянусь вам.
Мать молчала, только крупные слёзы катились по её щекам. Вдруг она вскочила со стула, подбежала к креслу и в исступлении вцепилась в руки Агне-Иевы.
– Ведьма проклятая, – заголосила она, – оставь моих детей, не смей их трогать! Я виновата, меня и забирай куда хочешь, хоть в ад вместе с тобой!..
Агне брезгливо отстранила матушку, пристально взглянула на Андрюса:
– Ну, что скажешь, отрок? Идёшь со мною или нет? – пронзительный голос ничуть не напоминал голос Иевы.
– Иду, – спокойно произнёс Андрюс. – Верни сестру.
– Клянёшься, что не отступишь?
– Клянусь! – он заметил, что изумруд стал огненно-алым, с него во все стороны брызнул сноп огненных искр; мать и отец хором вскрикнули…
Одна из искорок коснулась руки Иевы, и Андрюс в испуге бросился к ней. Он осмотрел её ладонь: ничего – ожога не было; а когда он поднял голову, то перед ним уже сидела настоящая Иева, добрая, кроткая, милая.
– Что такое, братец? – удивлённо спросила она, сжимая его руку. – Что с тобой?
Андрюс не успел ответить; до него вдруг долетел щемяще-знакомый, сладкий запах неизвестного белого цветка… Голова закружилась, он опустился на землю и ощутил, как лица коснулись мягкие ладони, благоухающие мёдом, а в ушах зазвучал ласковый шорох лесного дождя. Он ещё смог расслышать, как мелодично и громко замурлыкал Тихон, и порадовался, что друг останется с ним, где бы он, Андрюс, не оказался… Он пока ничего не мог различить перед собой, чувствовал только сладкий запах, нежные прикосновения и тёплые капельки дождя на своём лице.
