Его охватила ненависть к ведьмину дару, ведь все несчастья, свалившиеся на их семью, всё-всё – из-за проклятой Агне с её изумрудом! Андрюс попытался снять перстень и отшвырнуть подальше… И не смог. Кольцо точно приросло к пальцу.
– Ну за что мне всё это? – вслух простонал Андрюс. – Что ей было от меня надо?
Ответа на вопрос он не дождался, однако его вдруг осенило: что, если изумруд сможет на этот раз спасти ему жизнь? Андрюс с трудом поднялся, морщась от боли в одеревеневших ногах. Он начал разгребать снег и торопливо набрал немного тоненьких веток, сосновых шишек, коры. Сложил всё это горкой на снегу и вскинул левую руку – если камень мог таинственным образом нагреваться и даже становиться горячим, то…
Получилось! От слетевшей зелёной искры кучка хвороста вспыхнула и загорелась странным голубовато-зелёным огнём. На снегу заиграли изумрудные отсветы; Андрюс поднёс руки к костерку – пламя грело.
Он бездумно следил, как огонёк скользит по собранному им хворосту; усталость мешала пошевелиться и набрать ещё немного веток, хотя это стоило сделать… Приглядевшись, он с изумлением заметил, что пламя, хотя и горело, но не пожирало хворост, оставляя после себя лишь кучку пепла, как это делает обычный огонь.
А может быть, он смог бы зажечь костёр и совсем без хвороста? Или с помощью одной веточки? Но любопытство тут же уступило место прежней усталости и отчаянию. Ну зажёг он огонь, ну сможет пережить ночь, а дальше?
Андрюс прислонился к стволу берёзы; ему было тепло, но сон не шёл. Зелёное пламя горело неярко, ровно, успокаивающе – вокруг образовалось облако зеленоватого света, который не пускал к нему устрашающую лесную тьму…
Андрюс содрогнулся и едва не вскочил – напротив него у костра притулилась одинокая, едва различимая в сумерках фигура. Это точно был не человек, скорее призрак: лицо снежно-белое, восковые руки, босые ноги, почти невидимые на снегу. Всё одеяние составляла длинная холщовая рубаха с неясной вышивкой. Существо казалось всего лишь дымкой, по прихоти некоего воспалённого воображения принявшей контуры человеческого тела. Оно вскинуло глаза – неподвижные, светло-янтарные.
– Гинтаре… Пане Гинтаре! – прошептал Андрюс.
Он вскочил, хотел подбежать к ней, но существо без улыбки покачало головой – Андрюс застыл на месте. Это была она, Гинтаре, однако такая живая и сильная летом, сейчас, зимой она смотрелась ледяным призраком или мороком каким…
– Пане Гинтаре! – заговорил Андрюс. – Что же мне делать теперь? Летом вы меня от смерти уберегли, обнадёжили, а теперь, хоть головой в колодец кидайся… Не умею я ведьмиными дарами распоряжаться, одни несчастья кругом. Помогите, будьте милосердны!
