Они с Иваном, будто по команде, заговорили о другом. Лейтенанту Ольшанскому скоро предстоял выход в море, а после этого его корабль должен был встать на зиму в доки, на ремонт.
– Ты, небось, скоро и в чинах выше двинешься, – говорил Андрей. – А там и капитаном станешь. Вот тогда, может быть, я как-то и выберусь мир посмотреть. Возьмёшь пассажиром?
Оба рассмеялись, но Иван тут же почему-то нахмурился.
– Так высоко вознестись не мечтаю, – сухо сказал он. – Морское дело люблю, это так, только боюсь – не быть мне капитаном.
– Отчего же? – удивился Андрей.
– Ну уж ты-то можешь догадаться…
– А-а, это?.. Да брось, забудь ты уже! Послушай: государь тех людей ценит, в которых толк есть, а на происхождение он и не смотрит. Ты же знаешь Меншикова, вот тот хоть из низкорожденных, а взлетел как! Да вообще, кому известно, что ты из них, из стрельцов?
– Мне. Мне известно, – мрачно ответил Ивашка. – Батька мой, и братья, и вся родня твоего Петра Алексеевича не признавали, они царевну Софью за государыню держали, биться за неё готовы были. Ну, а я вот к нынешнему государю выслуживаться да кланяться не пойду.
Андрей хотел было возразить, но ледяные нотки в голосе Ивана ему не понравились. Какая-то нехорошая мысль подспудно зашевелилась в голове при упоминании царевны Софьи. Пётр Алексеевич считал единокровную сестрицу своим врагом, как и тех, кто стоял за ней: всё семейство Милославских, Василия Голицына, стрельцов…
Если родные Ивана, как полагал он, по милости царя, приняли мученическую смерть – отец с братьями после пыток оказались на виселице, а мать с малою сестрёнкой погибли от голода и холода, – то мог ли он задумать извести государя колдовством?
Андрей внимательно всмотрелся в лицо сидевшего напротив Ивашки. Твёрдые мужественные черты, обветренная кожа, прямой честный взгляд… Не удержался, глянул на перстень: тот спокойно переливался чистым, тёмно-зелёным светом. Андрей будто невзначай дотронулся до камня рукой – поверхность изумруда была прохладной. Значило ли это, что от Ивана не исходит никакой опасности, или всё-таки?..
Нет, не могло того быть. Нет.
Андрюс отогнал мучительные мысли, тем более скоро надо было одеваться понаряднее и собираться на опостылевшую ассамблею, во дворец Александра Даниловича Меншикова. Государь вернулся, но пока за мастером своим не посылал; значит, можно ещё провести некоторое время в праздности.
– Давай-ка пройдёмся, посмотрим, где корабль твой стоит. Сильно вас в море штормами-то трепало?
