Роман указал на женщину на каталке.
– Уберите ее отсюда, пока она не убила и моих детей! – с хриплым криком Роман запрокинул голову и выпустил клыки. Он погрузил их в шею Шанны.
Коннор не знал, что хуже: то, как Роман отчаянно высасывал всю кровь из своей жены, или мучительные рыдания, когда он делал это.
Моя вина. Коннор согнулся пополам, тошнота скрутила его внутренности. Моя вина. Шанна доверилась ему, чтобы он защитил ее, и он принес ей смерть. Подобно тому, как он убил свою собственную жену и новорожденного ребенка.
Он упал на колени. Снова неудача.
– Коннор, – прошептал Ласло.
Он поднял глаза и увидел Ласло, стоящего у каталки.
– Ты должен забрать ее отсюда.
Он посмотрел на нее, потом на Шанну, умирающую на руках у мужа на полу, потом снова на Мариэль. Может быть, Роман прав? Неужели она действительно ангел смерти?
Коннор поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к ней, схватившись кулаками за край каталки.
– Почему ты не убила меня? – прорычал он. Видит Бог, он это заслужил.
– Может быть, она не могла, – тихо сказал Ласло. – Мы уже... мертвы.
Коннор фыркнул. Одна маленькая просьба, и Бог не смог бы исполнить ее.
– Можно подумать, что Он хочет видеть меня в аду.
Ласло нахмурился, глядя на него.
– Уведи ее отсюда. Быстро.
Он сдернул простыню с каталки и обернул ею Мариэль. Как она могла выглядеть так милой и невинной, когда она была такой смертельно опасной? Он взял ее на руки.
Она застонала, когда его рука коснулась ее израненной спины.
– Не прикасайся ко мне, – прошептала она.
– Да. Я должен был послушать тебя, деваха, – кинув последний взгляд на Шанну, он телепортировался, унося с собой ангела смерти.
Боль. Она затопила все ее чувства, затопила все тело, и было невозможным думать о чем-либо, кроме той пытки, которую она перенесла. С каждым вдохом боль нарастала и затягивала ее все глубже в черную дыру.
Мариэль никогда раньше не понимала, насколько чувствительно человеческое тело. Неудивительно, что некоторые люди умоляли ее забрать их души пораньше. Она всегда чувствовала себя виноватой, когда ей приказывали выполнить такую просьбу, боясь, что этот поступок сделает ее убийцей, но теперь, впервые, она поняла, что Зак был прав с самого начала. Избавители были не ангелами смерти, а ангелами милосердия.
Может быть, именно поэтому Закриэль наказал ее? Неужели ее заставляют терпеть боль в человеческом обличье, чтобы она оценила Божью милость и перестала сомневаться в приказах?
