- Хорошо, а как он это сделал? Как он доставил эти гены в твой организм, чтобы изменить твою внешность?
- Он ввёл их. Он выделил гены, которые хотел, и ввёл ДНК прямо в клетки моей кожи, костный мозг, внутримышечно. Он даже ввёл ДНК в клетки моего мозга.
- Ты говоришь о «голой» ДНК?
- Да.
- Ты знаешь, что нет исследований, которые показывают, что прямые инъекции «голой» ДНК полностью сформированному, взрослому человеку имеют хоть какой-то значительный эффект? В лечении рака с помощью «голой» ДНК достигнут минимальный успех, но даже это вызывает большие споры. Что касается изменения ДНК зрелых клеток, нет доказательств того, что инъекция ДНК приводит к такому типу экспрессии генов.
- Я - доказательство.
- Это не так. Как ещё, по твоему мнению, эти эксперименты изменили тебя?
- Как это не так? Я сильнее, быстрее, умнее обычного человека. Я тебе про инъекции в мозг говорил?
- Да.
- Ну вот, на следующий день после того, как он начал инъекции, я уже чувствовал, что меняюсь. Я мог прочитать книгу и всё запомнить. Я понимал вещи более ясно и мог читать мысли людей.
- Что? Ты сказал...
- Телепатия. Да. Я слышал, о чём думали люди.
- Ты ещё можешь? (Ухмыляется.)
- Да.
- О чём я думаю?
- Ты думаешь о своей беременной жене. Тебе интересно, будешь ли ты хорошим отцом. Будет это мальчик или девочка. Ты беспокоишься о своём браке и о том, что будет с твоим ребёнком, если вы когда-нибудь разведётесь. Тебе не терпится закончить это интервью, чтобы пойти к ней прямо сейчас. Я думаю, вам назначено УЗИ.
- Неправильно. (Неловко ёрзает на стуле и начинает собирать свои вещи.)
- Серьёзно?
- Да. (Выключает диктофон.)
* * *
- Проверка. Проверка. Второе интервью с Адамом Хорровицем, осуждённым серийным убийцей. Дата - 10 июля 2014 года. Время - 16:10. Мы находимся в исправительном учреждении строгого режима Буша. Как ты сегодня, Адам?
- Отлично.
- Вчера мы остановились на инъекциях, которые делал тебе отец.
- Да.
- Можем ли мы поговорить о них подробнее?
- Что бы ты хотел услышать?
- Инъекции, должно быть, были болезненными.
- Да. Очень.
- Но ты никогда не протестовал?
- Нет.
- Сколько тебе было лет, когда начались эксперименты?
- Мне было, должно быть, двенадцать. Может, тринадцать.
- Двенадцать?
- Может быть. Может, тринадцать.
- Должно быть, это было тяжело - подвергаться такому болезненному лечению в таком молодом возрасте.
- Это было необходимо. Не скажу, что это было на благо человечества. Мой отец сделал это для меня.
