Он осознал, что плачет, когда опустил взгляд на свои «Эды Харди» и увидел пару капель между пряжками и кожей.
Он никогда не получит фамильный перстень.
И черт… это больно.
Куин растирал лицо ладонями, когда зазвонил телефон. Достав его из косухи, Куин моргнул пару раз, проясняя зрение.
Он нажал «принять», отвечая на звонок, но не сказал ни слова.
— Я только узнал, — выпалил Блэй в трубке. — Как ты?
Куин открыл рот, чтобы ответить, его мозг выплевывал на поверхность различные варианты: «в порядке спасибо зарядке»; «по крайней мере, я не такой «жирный», как моя сестра»; «нет, я не знаю, трахнулся ли мой брат».
Вместо этого он сказал:
— Они выставили меня из дома. Не хотели, чтобы я проклял превращение Лукаса. Похоже, это помогло, потому что он, судя по всему, нормально его пережил.
Блэй тихо выругался.
— А, и ему только что вручили кольцо. Отец отдал ему… свой перстень.
Кольцо с родовой печатью, с символом, который носили все мужчины рода, подтверждая тем самым свою ценность для кровной линии.
— Я видел, как Лукас надевает кольцо на палец, — сказал Куин, чувствуя себя так, словно взял острые лезвия и провел ими по запястьям. — Село как влитое. Смотрелось супер. Ну, знаешь… разве могло быть иначе…
И тут он заплакал.
Посыпался.
Ужасная правда заключалась в том, что под всем своим анархистским «да пошли вы все нах» поведением он хотел, чтобы семья любила его. Жеманная сестра, задрот-брат, отмороженные родители… он видел любовь в этой четверке. Она связывала их невидимой струной от сердца к сердцу, гарантируя заботу, начиная от банального дерьма вроде десертов и до настоящей драмы. И только одно чувство оказалось сильнее этой связи… быть отлученным от нее.
Каждую проклятую ночь своей жизни.
Голос Блэя прорвался сквозь шум в ушах:
— Я с тобой, я рядом. Мне очень жаль… но я с тобой… прошу, не натвори глупостей? Давай я приду и…
Блэй знал, что он сейчас думал о веревке и душевой насадке.
На самом деле, его рука действительно потянулась к самодельному ремню, который он скрутил из нейлона… потому что родители не давали ему денег на одежду, а единственный хороший ремень с пряжкой пришел в негодность много лет назад.
Выдернув ремень из петель, Куин посмотрел на закрытую дверь ванной. Нужно лишь привязать его к душевой насадке… видит Бог, трубы укладывали в те годы, когда все делали на совесть. У него даже был стул, на который можно встать, а потом выбить из-под себя.
— Мне пора…
— Куин? Не бросай трубку… не смей бросать трубку…
