– А ну, – кричит, – кто смел? Кто готов сразиться?
Был Челубей боец известный, ни одного поединка не проигрывал. Смутились русские ратники… Как с таким схватиться? Проиграешь – разом у всего войска боевой дух упадёт.
Тогда тронул коня шпорами инок Александр Пересвет. Сказал:
– Бог мне – щит!
Обнял брата Родиона, перекрестился и выехал на поле.
Разогнали коней поединщики, как вихрь устремились навстречу друг другу, нацелившись копьями… вот сшиблись! От страшного удара разлетелись у обоих щиты вдребезги, кони встали на дыбы. Поначалу никто и не понял, что случилось. Но тут же радостным криком отозвалось русское войско: Челубей, насквозь пронзённый копьем, повалился наземь. Убит! Александр Пересвет качнулся, зажимая ладонями страшную рану, склонился на шею коня, но всё-таки удержался в седле.
– Жив?
– Ранен?
Смертельно раненый, воин-инок вернулся к своим. В глубине рядов, за спинами товарищей, сняли его с седла и положили на траву. Там он в последний раз в земной жизни взглянул на небо…
Два войска двинулись друг на друга. От тучи стрел в воздухе померкло. Трещат копья, звенят мечи. Такая теснота, что не вздохнуть.
Всей силой ордынцы ударили на Большой полк.
– Не устоят руссы! – радуется Мамай. – Гнутся их ряды!
Не удержался бы Большой полк, да выручил Глеб Брянский – бросился на подмогу с владимирцами и суздальцами. Рубился там и псковский князь Андрей Ольгердович – хотя был он уже немолод, однако под его ударами враги так и валились замертво. Устоял Большой полк, не двинулся с места!
Только ордынцы навалились на полк левой руки. Худо пришлось Глебу Брянскому!
– Пора! Пора и нам ударить! – тревожился Владимир Серпуховской. – Ишь как наших бьют! Что же мы медлим, воевода?
Железной рукой воевода Боброк ухватил под уздцы княжеского коня.
– Рано, – молвил он.
Не удержался полк левой руки, оторвался от своих и бросился бежать. Ордынцы – за ним. Прорвались к холму, где стояла княжеская свита, опрокинули знамя, перебили бояр и дружинников. Там, изрубленный, пал мёртвым Михаил Бренок…
– Загонят ордынцы наших в реку и всех утопят, а там, чего доброго, выйдут в тыл Большому полку! – вскричал Владимир Серпуховской. – Пора, Боброк, не то беда будет!
– Погоди, князь, – ответил тот. – Скоро, да не споро…
Теснимые неприятелем, остатки полка левой руки отступили к реке Непрядве. В горячке боя, рубя на скаку, неслись за ними вражеские всадники. И наконец случилось то, на что и рассчитывал Боброк: ордынцы, увлечённые преследованием, повернулись спиной к дубраве, в которой стоял засадный полк.
