Кровоточащие раны смазали йодом, перевязали. Решили миром: утром пристрелить вожака. Горбатого могила исправит; Бешеного излечит только пуля — она давненько его ищет.
Проснувшись, немного остыли. Начальник геопартии предложил применить к Бешеному крайнее средство: переломить сатанинский нрав пса побоями. Однажды на Чукотке я был свидетелем подобной экзекуции. Бичом лечили злобную ездовую собаку, которая насмерть загрызла две дюжины своих соплеменниц и покусала погонщика. И что же? Вылечили. Точнее, переломили. Она чётко поняла, что кусать людей и загрызать насмерть себе подобных возбраняется. Нет, вовсе это не жестокость. Жестокость — когда отвозят на живодёрню старого и больного пса, годами служившего верой и правдой своим хозяевам. А здесь вовсе не жестокость. Необходимость.
Роль экзекутора выполнял начальник геопартии. Будто бы собираясь запрягать собак, он подошёл к нарте. Бешеный, само послушание, подбежал к человеку. Вместо упряжи тот пристегнул вожаку ошейник с длинным поводком, привязал конец к стволу ближайшей лиственницы.
Наш начальник был здоровенным мужиком. Бич в его руке с посвистом вспарывал воздух, удары сыпались один за другим. Зрелище было тягостное…
Помнится, получив двенадцать — пятнадцать ударов, тот агрессивный пёс с Чукотки вдруг лёг на землю, жалобно поскуливая и часто-часто виляя хвостом, на брюхе пополз к человеку. Этой позой, этими жестами собака выразила полное подчинение. Рано или поздно так поступит всякий пёс, злобный нрав которого люди решили переломить побоями.
Но Бешеный и не думал подчиняться. Он метался на привязи, стоя на задних лапах, весь подавшись вперёд, лязгал клыками.
Начальник геопартии отбросил бич, сдвинул на затылок ушанку.
— Бесполезно, ребята, — сказал он. — Это не собака. Это выродок.
Мы запрягли наших трудяг, пора было на смену. Место вожака занял Буран.
Собаки, словно сговорившись, отказались работать! Они легли на снег, и ни удары бича, ни пинки не могли их сдвинуть с места. Все смотрели на Бешеного, своего законного вожака, силой и кровью завоевавшего это звание. А тот, натянув поводок, смотрел на них.
Начальник геопартии распряг Бурана. Затем обошёл Бешеного с тыла, не решаясь снять с него ошейник, острым охотничьим ножом обрезал поводок. Несколько длинных прыжков — и вожак встал во главе упряжки. Его запрягал наш начальник. И пёс при этом стоял как ни в чём не бывало.
…В середине января мимо нашей хижины проезжал санно-тракторный поезд — буровики другой экспедиции. Они зашли к нам согреться чайком. Разговорились. Выяснилось, что они едут за триста километров, к границе с Чукоткой, — там им предстоит пробурить две скважины. Собачья упряжка им без надобности: жильё будет находиться рядом с буровой, а керн они отвезут на тракторе, когда поедут обратно.
