— Опомнись, Яся! Альга-то причем? И ей всего четырнадцать!
— А мне всего восемнадцать! Ты представляешь, что сделает со мной Фолкет? Ведь он считает меня виноватой в смерти его сестры. А сестра не при чем, ты права, ее он может пощадить.
— Ох, Яся… — покачала головой мать.
— Мама, прости, — закрыла ладонями лицо Ясмина, — что я несу… но мне так страшно, так страшно…
Мать все-таки обняла Ясмину, она, уже не сопротивляясь, прижалась к ней и горько заплакала.
После ухода матери, Ясмина легла в кровать и провалилась в беспокойный сон.
Утром пришел отец. Ясмина, угрюмо насупившись, слушала, как отец убеждал ее, что не отдаст Фолкету. Отец сказал, что уже пытался разговаривать с ним, но тот не шел ни на какие уступки и отвергал все его предложения. Ясмина на это только хмыкнула раздраженно.
Поцеловав Ясмину в щеку, отец ушел, а она облегченно и зло выдохнула. Видеть его она не хотела, пусть это и было, наверное, неправильно.
Ясмина злилась и обижалась на отца, и, скорее всего, несправедливо по отношению к нему, но она не могла с собой ничего поделать. Отец раздражал ее своим виноватым видом, заверениями, что все наладится, что она не попадет в руки Фолкета.
Она любила отца, он был для нее самым сильным, уверенным в себе и самым умным. Но теперь эти представления об отце поколебались. Ее всесильный, обладающий немалой властью отец, не смог защитить ее от Фолкета, регира захудалого Дома. И хотя отец обещал ей, что не отдаст Фолкету, Ясмина уже не верила ему. И от этого хотелось выть отчаянно и громко.
За отцом пожаловал Кловис, он мялся, винился перед ней, просил прощение, и обещал искупить свою вину.
— Да что ты можешь! Даже отец ничего не смог! — раздраженно воскликнула Ясмина и выпроводила брата вон.
После обеда пришла Альга. Она смотрела жалостливо на Ясмину, бормотала какие-то слова поддержки, куксилась, с трудом сдерживая слезы.
А Ясмина, глядя на сестру, думала опять о том, что Альга могла бы заменить ее. Ведь судья сказал, что отец должен отдать одну из дочерей, а не именно ее, Ясмину. Неужели же Фолкет такое чудовище, что не пожалеет девочку? А вот ей, Ясмине, не сладко придется у него, она была в этом уверена. И никто не пожалеет ее, не защитит от взбешенного Фолкета.
Умом она понимала, что не должна так думать, ведь Альга ни в чем не виновата, и за такие мысли ей, Ясмине должно быть стыдно. И ей было стыдно… чуть-чуть, а еще немного жалко Альгу… совсем немного, себя было жальче значительно больше. Она, наверное, была готова на все, чтобы избежать своей участи. И все же… отдать Фолкету Альгу… это было бы… подлостью, по отношению к сестре. Да, это было бы мерзко и Ясмина бы, одумавшись, потом… возможно… стала бы себя корить, мучиться виной за то, что за нее страдает нежная и невинная девочка. Но это будет потом… потом ее будет изводить нечистая больная совесть… может быть… так и будет, а сейчас бы она избежала того, что ей приготовил Фолкет. А то, что он будет беспощаден, Ясмина была уверена.
