— Прекратите, региры! — раздался зычный голос одного из судей. — Регир Клартэ, сядьте на место и не вмешивайтесь в то, что говорит регир Фолкет. Вам будет дано слово.
— Тогда вмешайтесь вы! — потребовал у судьи Амьер и не думая садиться. — Это вы должны были пресечь оскорбления в адрес моей дочери! А я их терпеть не намерен!
— Регир Клартэ! Вы, несомненно, не самый последний волерон в нашем государстве, и даже являетесь родственником Владыки, впрочем, и предыдущий был вашим дядей. Но это не дает вам право вмешиваться в судебный процесс. Будьте так любезны, сядьте на свое место! Мы судьи, а не вы, и нам здесь решать является ли оскорблением то, что вашу дочь назвали полукровкой.
— Фолкет оскорбил ее! — не унимался Амьер. — Еще раз повторю, я не намерен это терпеть. Наведите порядок, уважаемый судья.
Он умом понимал — его пререкание с судьями может навредить Ясмине, но спустить Фолкету оскорбление его дочери не мог.
— Но вы же не будете утверждать, что ваша дочь чистокровная волеронка? — вкрадчиво спросил судья.
— Нет, не буду, — мрачно и нехотя согласился Амьер.
— Тогда в чем вы видите оскорбление? — делано удивился судья.
— Да, моя дочь не чистокровная волеронка, но она обладает теми же правами, что и все волеронки, независимо от того, насколько чиста их кровь! А эт-дэми остались в нашем прошлом, далеко не безупречном прошлом, а местами очень даже скверном. И называть дочь позорным словом эт-дэми я не позволю!
— Ах, в этом дело? Прошу простить, регир Клартэ, но мы еще не все привыкли к новым правилам, и все еще называем вещи своими именами, — ухмыляясь, ответил судья.
Амьер еле сдержался, чтобы не ринуться к столу судей.
— Довольно! — неожиданно громко хлопнул по столу другой судья.
Все разом замолчали, притихли.
— Что вы здесь устроили? Вы, Амьер, сядьте на место, а вы, Фолкет, не называйте Ясмину Клартэ эт-дэми, — велел он.
— Я подчиняюсь, — кивнул согласно Фолкет.
Амьер неохотно сел на место. Посмотрел на испуганную дочь и тихо ей сказал:
— Прости, возможно, я все испортил, но спускать такое нельзя ни в коем случае.
Ясмина кивнула, кусая губы.
Все в зале ждали, что будет дальше.
Все судьи стали тихо выговаривать что-то тому, кто препирался с Амьером, тот недовольно поджав губы, слушал их молча.
— Продолжайте, регир Фолкет, — наконец разрешил один из судей.
— Я уже почти все сказал, и в заключении хотел бы просто обобщить. Ясмина Клартэ виновна в преднамеренном убийстве моей сестры. Она была озлоблена на нее, так как Дэвойр выбрал чистокровную волеронку, а не… ах, да, я же обещал не называть Ясмину тем, кем она на самом деле является.
