Девушка уязвленно молчала. Она понимала, что орк прав, но так привыкла к его неизменной любви, что все равно обиделась.
— Поедешь к матери в Багряную чащу, — инструктировал ее жених. — С Ахиором. Он точно поедет к жене, в Озерный Край, не переломится, сделает крюк. Я тебе сопровождающих не дам. У меня нет лишних людей. С Караваном безопасно.
— Почему я не могу остаться в Цитадели? — обиженно прошептала Сола. — Цитадель неприступна.
— Глупости, — отрезал Орр-Вооз. — Однажды Цитадель пала. Никаких гарантий, что она не падёт снова.
— Пала? Что ты такое говоришь? Никогда этого не было!
— Было… в другой жизни. Соль, это не обсуждается. Ты едешь к матери. Я за тобой приеду, как только смогу. Или пришлю кого-то.
— А если не приедешь?
— Если не приеду — значит, я мёртв.
Эти слова упали как камень, и в груди у Соломеи что-то сжалось. Она не могла сказать, что любит своего жениха, но и никого другого рядом не представляла. Чтобы не выдать своего страха, она, как всегда, начала язвить.
— А ты не боишься отпускать меня к эльфам? Там будет куча свободных мужчин!
— У меня нет выбора.
— А если я кого-то… полюблю?
— Я все равно тебя заберу, — жёстко ответил орк, сжав ее плечи. — Ты станешь моей женой в любом случае. Родишь мне сына — отпущу. Если все еще захочешь уйти. Мне нужен союз с эльфами. Мне нужен наследник, которого они будут считать своим.
— Вот как? — Соломея довольно улыбнулась в темноте. — А если… у меня случится роман?
— Пусть. Я переживу.
— Но ты будешь… не первым в таком случае!
— Главное, не кто первый, а кто последний. Если ты с кем-нибудь переспишь, мне же и лучше. Первый раз — страшно и больно. Я буду рад, если кто-то другой примет это на себя.
Соломея гневно дернулась в его руках. Ей совсем не понравился ответ.
— А если я забеременею от другого? — сердито спросила она, желая уже только одного: обидеть его, сделать больно. — Что тогда?
— Тогда я буду знать, что ты не бесплодная.
— Ах ты!..
— Тихо, не ори, — прошептал орк, запуская руки в ее волосы и оттягивая их вниз, чтобы она запрокинула голову. Отблеск луны отражался в его чёрных глазах. — Не время ругаться.
Он пристально вглядывался в ее лицо, словно искал что-то, а потом впился в ее губы поцелуем, грубым и сердитым. Его язык словно пытался овладеть ее ртом. Так он никогда ее не целовал. Орр проверял, позволит ли она ему что-то, а она поддавалась его напору, вся словно растекалась в его руках, отвечала ему — интуитивно, как умела. Ему было стыдно за свой порыв, но он знал, что сегодня уедет — и неизвестно, увидит ли он Соль вновь. Пытаясь загладить свою грубость, он торопливо целовал ее щеки и закрытые глаза. Сердце в груди колотилось так, что дышать было больно.
