(курсив наш) и в то же время он выпятится с барским пренебрежением ко всему свежему, молодому (новому?), здоровому, хотя бы оно было подлинно талантливым. В этом правильном выпале против тяготения «барина» к «именам» литературы царского времени очень важно указание на «научную и эстетическую» ценность в произведениях искусства, только этим и потребных СССР. Надо воистину, бороться за большевистскую непримиримость в области творчества и распределения эстет-продуктов. Пора заменить опасность троцкистского уклона в дооктябрьский «некрасовский» (по форме) идеализм, (наших дедушек и бабушек) твердо обоснованным взглядом на искусство и художественное творчество, как реальный факт жизни, стоящий в связи с общим развитием доктрин натур философии и политэкономии.
1. Как я натолкнулся на мысль об энтелехическом стихосложении.
2. Необходимое введение, без коего читатель не может быть в контакте.
3. Подсознательность творчества тесно связана с фактом энтелехии в материальном мире; творчество, как органический процесс.
4. Ребенок и тайна сознания; жизнь – движение; выражение воздействия сил по прямой; кривые, как высшая форма.
5. Произведение искусства, как взаимодействие закончившихся (отмерших) и продолжающихся, пока оно является воздействующим.
6. Конспект анализа литературного произведения с точки зрения натур-философии, как пространственно временного факта. Искусство – не как копия природы, а своеобразные виды «эстетических рефлексов».
7. Первообразующие языка: гласные и согласные, время и пространство; анекдотизм и начало изобразительности согласных. Обращение к первообразующим языка с точки зрения современного знания.
8. Закон жизни, закон реституции и как он выражается в поэтическом творчестве. Энтелехиальные искусства – их органичность.
9. Энтелехическое стихосложение. Его возможности. Футуризм в перспективе 20 лет.
10. Заключение. Энтелехизм, как пролетарское искусство современности.
Эдикт об энтелехическом стихосложении
Начальная мысль об этой системе пришла мне 1912 голу, ноябре. Жил «Романовке», Москве; часто сиживал у меня Виктор Владимирович Хлебников. Однажды перед тем как отправиться в баню, с Виктором Владимировичем обсуждали различные возможности рапсодических выявлений. Я предложил рифмование строк стихотворных началами своими. Фронтовую рифму. Мои стихи: «А к островам прибьет ладья А кос трава и лад и я А ладан вечера монах А ладно сумрак на волнах Заката сноп упал и нет Закабаленная тенет.» Владимир Маяковский написал после этого стихи свои с переходящими рифмами: «Проводов перина И на Нее встающих звезд Легко оперлись ноги Но гибель фонарей, царей в короне газа…» Он написал их по моему внушению. Пока я мылся в бане, Витя уже окончил свои стихи: названные им «перевертень». Его «Мир с конца», та же идея в драматической форме. «Перевертень» – является расширенным по объему и по поэтической значимости фокусом от прежних лет оставшимся. «А роза упала на лапу Азора». В ценнейшей книге Н. Ашукина: «Валерий Брюсов» на странице (263) находим: «Брюсова всегда занимал и сейчас особенно занимает вопрос о новых формах стиха. Поэты римские IV века дают материал для таких соображений. Брюсов показывает мне книгу
