– Ладно, все ведь уже позади, – проговорил я резко, потому что истерическая нотка вновь ощутилась в ее голосе. – Минутку!
– Куда ж вы? – испуганно спросила она.
– За пакетом первой помощи, что лежит в моем чемодане. – Я достал пакет, выдавил из ранок зараженную кровь, промокнул ее ваткой, смазал ранки йодом и заклеил пластырем, после чего натянул на ногу носок. – Все будет в порядке.
Я прикурил для нее сигарету. Отодрал планку от одного из ящиков, использовав ее в качестве рычага, отхватил планку от ящика и наконец с ее помощью вырвал из самого большого ящика, какой только сумел высмотреть, трехфутовую доску, один дюйм на три в сечении. На ее конце торчали три гвоздя, по три дюйма каждый, обращавшие деревяшку в оружие, способное противостоять когтям любой крысы. «Величиной с кошку». Эти слова Мэри Хоупмен я рассматривал как гиперболу. Длиной с кошку – еще куда ни шло, но величиной... И все равно черные корабельные крысы очень опасны, особенно когда их много. Я вернулся в камеру, огляделся в поисках неприятеля, никого не обнаружил, снял с койки подушки и одеяла, вышел, демонстративно вытряхнув на глазах у Мэри одеяла: пусть видит, что нет там в складках ни единой крысы. Потом туго обернул ее одеялами, щедро обложил подушками. Откопал у себя в чемоданах запасной жилет, заставил ее надеть еще и эту одежду, а уж затем, уподобляясь художнику, завершившему шедевр, сделал шаг назад. Надо же полюбоваться своей работой.
– Недурственно! констатировал я. – У меня имеется искра Божия. Я думаю, зеркало и гребешок не помешают? Говорят, нет лучших средств улучшить дамское самочувствие.
– Ничего подобного, – неуверенно заулыбалась она. – Чего не видишь, то не волнует. Знаете, а вы оказывается не злой.
Я улыбнулся ей в ответ, как мне показалось, весьма загадочно, после чего подвесил при помощи своего галстука фонарик к самому ее изголовью на планку возле перегородки. А сам подыскал себе платформу на ящиках по другую сторону прохода.
– Как вы там будете спать? – запротестовала она. – Очень жестко... и... вы свалитесь оттуда. – Это было ново. Мэри Хоупмен заботилась о моем комфорте.
– Я не собираюсь спать, – сообщил ей я. – Сон это для вас. А мой удел – охота на крыс. Спокойно ночи.
К этому времени мы, видимо, ушли довольно далек от суши. Шхуну начало покачивать, еще не сильно, но уже ощутимо. Балки поскрипывали, фонарик раскачивался из стороны в сторону, разбрасывая вокруг большие движущиеся черные тени, и теперь, когда смолкли наш голоса и прекратились наши хождения, мне стал досаждать монотонный свистящий шорох: то ли наши приятели грызуны выступили в поход, то ли батальон тараканов марширует.
